Однажды вечером, когда изнемогающие от жары дети и Дали сидят в тени, в интернат в сопровождении Вано заходит отец Иаков: сын Тариэла, Гнацо, сильно заболел, и послали за священником.
– Я думала, с ним такое приключается только весной, – говорит погрустневшая Дали.
– Мы все сделали, врач у них уже побывал, теперь все в руках Божьих, – степенно говорит чернобородый отец Иаков в черной рясе. – Фируз тоже пришел, – священник обводит собравшихся строгими черными глазами. – Но что может сделать Фируз, не заберет же в тюрьму душевнобольного человека?
В воротах интерната появляется Фируз с удрученным, усталым лицом. Рассказывает встревоженной Дали, как Гнацо схватил топор и погнался за копающимися в огороде родителями.
– Хорошо еще, там был Кукура, еле успел поймать его и связать, – продолжает Фируз. – Пару раз влетело Кукуре по башке, ух, кулак у Гнацо крепкий. А когда он еще и не в своем уме… Нельзя такое допускать, нужно посадить его на лекарства, тем более что он то нормальный, то совсем плох. Все чудом спаслись.
– Вы правы, – поддакивает Дали, – у него и раньше случались приступы, но такого еще не бывало. Раньше этот несчастный говорил, что он бог, и носил куриные яйца в карманах. Потом вроде пришел в себя…
– Да, никто не знает, когда он задурит. Лучше бы этот несчастный впал в детство. – Фируз вытирает лоб мятым носовым платком.
– Там дело в другом, – говорит Иаков. – Нашел себе нечистый слабого, ведь ему надобен только сосуд. Явится, постучит, если откроешь ему дверь, войдет и будет тобой владеть.
– Ты про черта, батюшка? – напрягается Фируз.
– Нельзя его упоминать человеку. Господи помилуй! – отвечает священник и осеняет себя крестом.
Все присутствующие троекратно крестятся.
– Какое, интересно, от этого лекарство? – спрашивает Дали между прочим.
– Молиться нужно. Поститься нужно. Слушаться надо. Церковь для того нужна и рука Божья, – проповедует отец Иаков.
– Уф, – говорит Дали, точно для нее эти дела труднее полета в космос.
– Э-э, человек не должен с ума сходить, а если бы вылечиться можно было так просто, столько сумасшедших не ходило бы по свету, – подходит к ним физрук Авто. Быстро и деловито жмет руки Фирузу и Вано, потом наклоняется к Иакову и тоже пожимает ему руку.
Священник не ожидал, что Авто не приложится к его руке, и, прищурясь, провожает взглядом быстро идущего к голубому фургону физрука в обтягивающих спортивных штанах.
Лела стоит в сторонке, прислонившись к ели, и прислушивается к собравшимся. Кто из детей стоит, кто присел на тротуар. При виде шагающего к стоянке физрука Лела направляется к воротам. К тому времени Фируз докуривает сигарету и тоже прощается со всеми. Фируза догоняет в воротах Авто, притормаживает.
