– Только не плюйте косточки на гараж, поняли? – шепчет Лела. Ребята кивают.
– Как только я свистну, все спускаемся, – командует Лела, заправляет майку в брюки, затягивает ремень. Пацаны поступают так же.
– Сначала собираем для Стеллы, да? – уточняет Ираклий и тянет майку вниз, проверяет на прочность.
– Если Стелла столько слопает, то помрет от поноса, – говорит Леван, и снова все фыркают.
Лела сверкает глазами:
– Рот закрой!
Все умолкают. Лела закрывает калитку изнутри. Глаза уже привыкли к темноте, и все успели оглядеться на чисто убранном и ладно устроенном дворе, в глубине которого стоит старый кирпичный дом со стеклянной входной дверью, закрытой изнутри занавеской.
– Лела, – Ираклий трогает ее за руку, – кажется, Гнацо не спит.
Лела присматривается к светящемуся в темноте окну.
– Этот всегда спит при свете, – говорит она и направляется к высокой крепкой черешне.
Первым Лела подсаживает на дерево самого младшего, Ираклия. Лела и Васка подставляют ладони, Ираклий встает на них, как на ступеньку, ловко карабкается по стволу и скрывается в темных ветвях. Потом Лела делает знак Левану, тот осторожно ставит ногу на ступеньку из ладоней, быстро лезет наверх, обнимая ствол, ползет все выше и наконец, как Ираклий, исчезает в темноте.
На земле остаются Лела и Васка.
– Так, теперь ты, как младший, – говорит Лела, и ей кажется, что Васка улыбается еще шире.
– Поднимайся ты, – отвечает Васка, нагибается и подставляет ей спину.
Замешкавшись на мгновение, Лела встает ему на спину и мигом взбирается по дереву. Прижимается щекой к коре, закрывает глаза и застывает. Она так обнимает дерево, будто оно живое и они с Лелой наконец встретились после долгой разлуки. Дерево не шелохнется, словно окаменело от неожиданности, засмущалось, и только ветер теребит его ветви. Оставшийся внизу в одиночестве Васка обхватывает ствол руками и ногами и постепенно тоже карабкается наверх. Потом одной рукой хватается за ветку, подтягивается и садится на ней, как тощая обезьяна.
Отяжелевшая от воришек черешня покачивается, но все-таки стоит крепко, по-матерински приветливо принимает голодных детей, голубит их, молча качает на ветках, точно на коленях, успокаивает шепотом листьев, чтобы соседский или злой глаз не спугнул их. Вдруг под чьей-то ногой ломается ветка, все замирают, затаив дыхание в ожидании чего-то недоброго, но ничего не слышно, кроме стрекотания кузнечиков у забора.
Дети набивают черешней майки. Срывают гроздья вместе с листьями, суют за пазуху, к голым животам, майки топорщатся. Ребята и едят черешню, и собирают для Стеллы. Кто-то сплевывает косточку, и та со стуком падает на шиферную крышу. И на этот раз все замирают в ожидании недоброго, но снова ничего не происходит. Лела встает на ветку и старается дотянуться до другой, усыпанной ягодами, но за ту ветку уже ухватился Васка. Лела и Васка молча смотрят друг на друга. Лела наблюдает за его улыбающимся лицом, освещенным лунным светом. Васка отталкивает ветку, старается дотянуться до Лелы, отдать ветку ей. Лела одной рукой берется за толстую крепкую ветку. Васка держит ветку обеими руками, не отпускает, ждет, пока Лела соберет с нее черешню. Лела не спеша срывает ягоды, пробует, отбрасывает косточки подальше от крыши гаража. Некоторые выплевывает прямиком в лицо Васке. Тот молча мотает головой, уворачиваясь от летящих косточек. На миг лицо Васки скрывается в листьях, но потом Лела снова видит его: он тоже следит за ней светло-зелеными глазами. Лела, будто испытывая терпение Васки, не отпускает ветку, обирает все ягоды до последней. Васка ждет. В конце концов Лела берется за другую ветку, тоненькую, как розга, а большую выпускает. Ветка летит прямо в лицо Васке, но он успевает ее перехватить.
