В тени торчащих из-за забора веток тутового дерева коротают время за разговорами соседские старухи. Поравнявшись с ними, Лела с Ираклием здороваются и проворно шагают дальше. Лела сутулится, прячет руки в карманы жилетки.
Старухи, щурясь, вглядываются в интернатских.
– Эй, подожди! – окликает одна.
Лела с Ираклием останавливаются.
– Чего? – спрашивает Лела и, ладонью прикрыв глаза от солнца, разглядывает женщин, гадая, которая их окликнула.
– Подойдите-ка сюда! – говорит одна, не такая уж старая, в пестром платке, с высокими скулами: несмотря на нехватку зубов, по ней видно, что когда-то была красавицей.
Лела подходит. Три остальные старухи ерзают с хитрым видом и о чем-то перешептываются с Пестрым Платком. Та подмигивает сидящей рядом низенькой старухе и указывает ей на Лелу.
– Ты мальчик? – спрашивает Пестрый Платок.
Лела не сразу, но соображает, к чему та клонит.
– Да, мальчик. И что?
– Пойдем, а… – тянет ее Ираклий.
Старухи смеются. Смех преображает их хмурые лица и словно разглаживает морщины. Наконец женщины умолкают. Пестрый Платок мерит Лелу взглядом.
– А у тебя же нет этой штуки, какой же ты мальчик?
– С чего ты взяла, что нет? – улыбается Лела, и женщины снова хихикают.
– Где он у тебя в штанах? Почему не видно? – спрашивает очкастая старуха, отгоняя мух свернутой газетой.
– А ну-ка покажи, что у тебя там, – смеется Пестрый Платок.
– А ты не испугаешься? – говорит Лела.
Ираклий усмехается.
– Испугаюсь?
– Ага, испугаешься, такого длинного и крепкого ты еще не видела!
Ираклий заходится смехом.
Женщины гогочут, перемежая смех ругательствами.
Лела и Ираклий отходят и продолжают путь.
– Девочки-то тебе нравятся, девочки? – кричит им вслед Пестрый Платок.
Лела оборачивается:
– Нравятся, но не такие, как ты!
– Э-э… А какая я? Тебе откуда знать, какая? – старуха явно смущена, но виду не подает.
– Какая? Да дешевка полная! – выкрикивает Лела.
– Эй ты, мальчик или девочка, не зли меня, а то как догоню, своих не узнаешь!
Лела останавливается, поворачивается к женщинам.
– Ну давай, чего ждешь? – спрашивает Лела. – Иди сюда, проломлю твою старую башку, будешь знать! Мне-то что, меня никто не поймает, скажут, сумасшедшая, дебилка. А ты будешь ходить с проломленной башкой.
Старухи принимаются кудахтать как курицы. Проклинают Лелу. Ираклий с Лелой двигаются дальше. Вдруг Ираклий оборачивается, поднимает с земли камешек, бросает его под ноги бабкам, как голыш по морской глади, и орет:
– Пшли отсюда, еб вашу мать!
