– Не думаю, – ответил ты, снова целуя меня.
– Нет, не нравится. Ещё раз поцелуешь – опять на ногу наступлю!
И ты бы поцеловал и получил по больному пальцу, но папенька выглянул в окно и красноречиво закурил сигару.
– Больше никогда… меня не… целуй, – прошептала я, делая шаг назад.
Ты кивнул. Один раз, второй, третий. Потом кивал на каждый свой шаг назад, но на губах начинала играть дьявольская улыбка. Мне страшно захотелось слушать музыку в наушниках и наворачивать вокруг дома круги…
– Нелли Викторовна! – позвал отец. – Домой, живо!
Когда папенька звал меня «Нелли Викторовной», ничего хорошего ждать не приходилось. Папенька меня не воспитывал, ему вообще-то не по статусу заниматься этими зазываниями на пустом месте, потому я поплелась медленно, оборачиваясь посмотреть на тебя. Ты стоял недалеко, смотрел, как я захожу в подъезд. А потом ещё долго стоял и стоял, и стоял… Я видела тебя в крошечном окошке на лестничной площадке между этажей. Ты ждал. Чего? Что я выгляну с балкона? Сомневаюсь.
Я торопливо поднялась на второй этаж и скинула туфли. Тут же бросилась в свою комнату, в которой тоже имелся балкон, открыла его и свесилась, разглядывая темноту. И сердце рухнуло в пятки – ты стоял, сжимал в руке телефон, видимо, вызвал такси или вроде того. Но когда увидел меня, твоё лицо просветлело, и ты улыбнулся.
– Что тебе от меня нужно, мажор? – шепнула я себе под нос, пританцовывая в нетерпении.
Так, должно быть, чувствовала себя Джульетта перед Ромео. Как быстро она сняла свои портки? Не помнишь? Вроде быстро… Но мне такого не нужно.
– Неля? – позвал папенька, и я замерла.
– Нет, – тут же отозвалась, не сводя с тебя глаз. – Маню воспитывай, ладно? Не… меня.
– Неля. Я просто хочу…
– Добра ты хочешь – знаю. Но воспитывать будешь Маню. Я уже воспитана. Если хочешь – найду работу и сниму хату. Я уже большая…
– Ложись спать, ладно? – печально попросил, и мне стало грустно.
– Да, папенька. Ложусь.
Он кивнул и ушёл. Всей его жизнью в те годы была его Маня. Внучка-дочка.
