Философы обратили наше внимание на то, что стремление к счастью является наиболее печальным из всех стремлений и что счастье никогда не находилось иначе, как на пути к какой-нибудь другой цели. Рассудок всякого человека согласен с этими положениями, а воля каждого человека вполне игнорирует их. Человечество в этих вещах безрассудно; и мы ясно подтверждаем это безрассудство, когда мы претендуем на то, что мы называем, естественными правами, и когда мы агитируем за политическое признание этих прав, как за нечто само собой разумеющееся, и когда мы претендуем на то, чтобы с этими правами считались при всяком законодательстве, и чтобы все было направлено на их практическое выполнение и расширение. Всякий политический документ, в котором эти права выражены ясно и определенно, как бы он ни был недействителен на практике, превращается в исторический пограничный камень. Такими пограничными камнями являются, например, Великая Хартия, билль о правах, Хабеас – корпус и американская конституция. Происшедшее, в конце концов, при объявлении независимости, признание «естественных прав», несмотря на то, что эти права фактически не распространились на женщин и негров, было для всякого официальным утверждением современной демократии на прочном догматическом фундаменте.
Но совершенно иное дело, констатировать ли то, что желают обеспечить, или же констатировать надлежащий метод для достижения этой обеспеченности. Американская конституция создает часто такие препятствия для жизни американских наций, для их свободы и для погони за счастьем, что американские реформаторы стремятся к тому, чтобы уничтожить ее. И всякий господин, который, после пребывания в университете, сделался неспособным к умственной работе, объявляет, что естественные права не могут сохраниться, так как они нелогичны. Как будто бы не в этом заключается вся их сущность. Нация, делающая первые попытки закрепить свои естественные права, подобна даме, стремящейся облегчить жажду в жаркий день тем, что она ест мороженное. Самые ясные шаги «не только не оказывают никакого действия, но и уничтожают свою собственную цель. Первые демократы, привыкшие при олигархическом и автократическом господстве связывать ограничение своих естественных прав с деятельностью правительства, начали с систематических попыток расширить власть индивидуума и ограничить власть государства. Поэтому первыми плодами деятельности демократии были триумфы вигов и их принципов условной свободы, laisser faire и так далее; манчестерская школа была авангардом в этом движении, а левым крылом его были анархисты [Может быть будет не лишним объяснить, что под анархистами я не подразумеваю злосчастных преступников, которые, прочтя в газетах, что анархисты поджигатели, воры и убийцы, объявляют и себя анархистами для того, чтобы облагородить свои преступления.
