- Чьей? - ужаснулась Даша.
- Вашей, голубушка.
- Бред какой-то...
- Это вам так кажется. Потому что вы все привыкли видеть либо в белом, либо в черном свете. Поймите, что такое состояние за здорово живешь не отпускают.
- Ничего не понимаю, - Даша приложила ладонь ко лбу. - Кто и чего там не отпускает?
- Сформулируем вопрос по-другому. Степченко, на ваш взгляд, работал один? С его бизнесом другие люди могли быть завязаны?
- Так само собой, - скромно согласилась Даша, но продолжать не стала, чтобы не увязнуть в непонятной для нее казуистике.
- Вот именно. Дарья Михайловна, эти люди не отпустят просто так капитал, с которым можно работать. С вами или от вашего имени. Без разницы. Так что бояться вам сейчас нечего. Спите спокойно.
При всей серьезности разговора, Даше стало смешно от подобной самоуверенности Артема. Мужчины обожают рассуждать логически, и чем длиннее эти рассуждения, тем в большей эйфории они пребывают. Это становится похожим на легкое помешательство. Его лицо в этот момент, заметила она, светилось какой-то особой одухотворенностью, даже мужественный шрам над бровью почти разгладился. Ей из вежливости придется согласиться со всеми его доводами. Однако на все аргументы, как известно, всегда найдется парочка веских контраргументов. Но про это лучше помолчать.
- Да, Артем, я постараюсь спать спокойно. Это как раз то, чего мне очень не хватает. Вы меня утешили хотя бы.
Артем не ответил. Что-то его явно смутило в такой сговорчивости. Он докурил сигарету, подошел к Альве и потрепал ее по загривку.
- Будь умницей. Сторожи Дашу. А я по делам. Понимаешь?
Собака тоскливо тявкнула и опустила голову.
- Обижается, - посочувствовала Даша.
- Ничего, псина умная, понимает сложность момента. - Артем улыбнулся.
Ну да, псина умнее женщин, по мнению мужчин, - хотелось ей сказать. Только не надо забывать, что и собаки, и женщины используют чутье, считай ту же интуицию.
Затем Артем коротко попрощался и без лишних церемоний канул за калитку. Дашу несколько минут еще тяготило странное чувство, будто он услышал ее мысли, полные скепсиса, и обиделся.
- Ничего не поделаешь, - обратилась она к ньюфе. - Дружок Романа говорит одно, адвокат - второе, Радневская тоже что-то в этом духе. А мне надо выбирать свой путь, потому что я стала Катиной мамой, а это вам не хухры-мухры, это большая ответственность. Вот так!
Она занялась, наконец, уборкой и делала это с гипертрофированным чувством ответственности, намеренно доводя себя до полного изнеможения. Ее голова остро нуждалась в отдыхе, потому что в ней образовалась свалка из противоречивых эмоций и умозаключений, упорядочить которые в более или менее ясную схему ей никак не удавалось. Вот и терла она едва ли не до дыр каждый сантиметр красивого наборного паркета, расставляла, по сто раз меняя местами, многочисленные винтажные статуэтки, намывала и без того сверкающие хрустальные подвески в люстрах.
