— Девочка моя, мама тут, открой глазки… — Полли нежно гладила дочь по щеке и слёзы полились из её глаз ровно в тот момент, когда Мартиша открыла свои.
— Мама… Я, кажется, потеряла сознание. — Мартиша смотрела на Полли с удивлением.
— Что случилось, милая?
— Я проснулась и услышала какой-то шум на первом этаже, спустилась вниз, подумала, что жена мистера Хелиота приехала. Помнишь он обещал, что его жена привезёт продукты? А потом… Потом услышала шум в коридоре и, дверь в подвал как будто прикрылась… Не помню… Наверное я спустилась, а потом… темнота…
— Тише, тише… — Поли сняла с себя тонкую белую сорочку и разорвав её пополам, перемотала голову Мартише. — Ты жива милая, и это главное, а с остальным мы обязательно разберёмся. — Она помогла встать дочери на ноги, и они поднялись в гостиную, где Полли усадила дочь в кресло, перевязала нормально повязку и пошла на кухню. Вернувшись спустя несколько минут, Мартиша увидела у матери в руках два кухонных ножа. — Думай что хочешь милая, но мне тут нравиться всё меньше и меньше.
Один нож Полли сунула в руку Мартиши, потом присела в кресло напротив и положила второй себе на колени. Пальцы её нервно постукивали по рукоятке и Полли спросила:
— Ты точно больше ничего не помнишь?
— Нет мама. — Мартиша потрогала огромную шишку на затылке. — Если это поможет, то прежде чем потерять сознание, я услышала, как хлопнула одна из дверей в подвале.
— Каких дверей? Там же всего одна дверь…
— Ты была невнимательна мама, их там как минимум четыре.
Они стояли в подвале, нервно озираясь и вытянув перед собой ножи. Дверей оказалось шесть, не считая входной, которая сейчас была у них за спиной. Полли удивлённо оглядывала комнату — как она не рассмотрела их раньше? Впрочем, лежащая в крови дочь, очевидно её занимала на тот момент больше.
Под невысоким потолком висела широкая плоская люстра, которая давала мягкий, ровный свет. Прямо слева от входа, врезаясь в одну из секций стены, стоял непонятный агрегат, больше похожий на увеличенный двигатель от комбайна, который Полли видела в мастерской «Гайки от Пипа» в Латл-Хемпдене, только неизмеримо сложнее. На его круглых боках, то и дело подмигивали разнообразные лампочки, в окружении латунных длинных рычагов с круглыми блестящими набалдашниками и плоских ползунков переключателей, которые обрамляли насечки шкал измерений. Далее, в каждую из шести секций восьмиугольного помещения, были встроены шесть одинаковых дверей, посредине комнаты, находился невысокий, круглый подиум, на котором так и осталась засохшая кровь Мартиши.
