Комната, в которой проснулась Полли, выглядела более чем аскетично. Светло-бежевые обои в мелкий голубой цветочек, резко граничили с белым потолком и коричневыми деревянными балками, тянущимися через всю комнату. Слева от кровати стоял платяной шкаф, чуть поодаль него находилась дверь в комнату, справа прикроватная тумба с керосиновой лампой и единственное распахнутое окно с лениво колышущимися занавесками, которое было почему-то открыто, хотя она помнила, что его не открывала (или открывала… или оно и было открыто?). На дальней стене от кровати, висел большой гобелен: изображающий загоняющих лису гончих, и на заднем фоне загонщика, понукающего кнутом хрипящую лошадь. Больше в комнате не было ничего интересного. Полли помнила, как они вечером с Мартишей, — после того как проводили мистера Хелиота и чем-то пугающего её кэбмена Ревелла, — поднялись на второй этаж и открыв первые попавшиеся им двери, обнаружили спальни, в которые и разбрелись не выбирая. Она лично уснула, прямо в дорожном костюме.
Полли спустила ноги с кровати и тут же левой ногой угодила в ночную вазу. «Как я её обошла вечером ума не приложу, хорошо хоть пустая», — подумала Полли и высунув ногу из вазы встала на пол, подняла руки и потянулась до хруста. Потом она вышла в коридор и постучав в соседнюю дверь к дочери, произнесла: «Мартиша, доброе утро!»
Тишина за дверью послужила приглашением и Полли толкнула дверь, та плавно открылась на хорошо смазанных петлях. Она зашла внутрь и увидела комнату похожую на её, с неубранной кроватью и большой ночной вазой под ней. Только гобелена на стене не было, как и самой Мартиши.
— Мартиша, дочка, ты где? — Удивлённо произнесла Полли. Но ей никто не ответил. Тогда она спустилась на первый этаж и тревожно произнесла снова: — Мартиша, это уже не смешно. — Гостиная так же была пуста.
Полли начала открывать двери в каждой комнате и звать дочь, пока не дошла до конца коридора. Там находилась последняя не открытая дверь первого этажа, и по всей видимости она вела в подвал, так как была меньше и уже остальных.
— Мартиша, детка, ты тут? — Полли растерянно позвала в открытый проём. Её длинная корявая тень падала на идущие вниз ступени от дневного света из раскрытых дверей, и Полли, поборов резкое желание проверить оставшиеся комнаты на втором этаже, ступила на скрипнувшую первую ступеньку.
Спустившись ровно на тридцать две ступени (почему такой глубокий подвал?), Полли упёрлась ещё в одну закрытую дверь. И повернув ручку, попала в большое восьмиугольное помещение. В центре него, без сознания лежала Мартиша, волосы были в запекшийся крови. Полли подбежала к дочери, присела и положив её голову себе на колени, вгляделась в застывшее лицо.
