Поначалу считалось, что власть гладко перейдет от одного поколения к другому, как оговорил старый халиф. Но на деле все оказалось не так благолепно. Схема последовательного наследования, с такой тщательностью разработанная Гаруном, разделила правящий класс между двумя принцами, Амином и Мамуном. Почти весь двор Аббасидов, члены правящей семьи, старшие чиновники, такие, как Фадл ибн Раби, и ведущие военачальники поддерживали Амина и считали, что старый халиф оставил Мамуну слишком много полномочий и власти; со временем его следует убрать от наследования и заменить одним из сыновей Амина. У Мамуна не было такой обширной базы поддержки — но многие богатые хорасанские аристократы, которые сопротивлялись власти Али ибн Исы и поддерживали Рафи ибн Лайса, уже понимали, что, поддержав Мамуна, смогут вернуть контроль над собственной провинцией и не мириться более с правителями, присылаемыми из далекого Багдада. Более того, мать Мамуна, которая давно уже умерла, была одной из них; можно было оживить память о ней, чтобы подстегнуть сторонников.
Смерть Гаруна стала неожиданной, и многие значимые персоны обнаружили, что оказались в невыгодном положении. Фадл ибн Раби находился с Гаруном в Тусе, когда его хозяин умер, а ему необходимо было находиться в Багдаде, чтобы улаживать дела нового халифа — Амин определенно нуждался в нем. Когда он узнал, что отец заболел, то послал ко двору доверенное лицо. Тот имел при себе письма, собственноручно написанные Амином брату Салиху, находящемуся в свите халифа, другим членам двора и Мамуну. Письма были спрятаны в пустотелых деревянных шахматах, обтянутых кожей. Когда этот человек появился в группе приближенных халифа, Гарун проявил глубокое недоверие и приказал арестовать его, но агент не признался в истинной цели приезда. После смерти халифа он явился к Фадлу и отдал письма: Салиху было приказано следить, чтобы армия оставалась под контролем офицеров, которым доверял Амин. Самому Фадлу надлежало как можно быстрее вернуться в Багдад, привезя с собой сокровища халифа. Письмо Мамуну было дружеским и просто призывало к соблюдению всех условий соглашения, которое было заключено между ними.
Несмотря на такую сердечность, остаток 809 и весь 810 год стали свидетелями растущего отчуждения между братьями, которое развилось в открытую вражду. Вдобавок воздействие на ситуацию оказывали политические интересы разных сторон и множество пересекавшихся подводных течений. Похоже, что принцы не проявляли личной вражды. Многие советники с обеих сторон настаивали на мирном разрешении любых противоречий. Множество анонимных голосов взывало к компромиссу: «Говорят, если дело опасное, лучше отдать сопернику часть того, что он хочет, чем входить с ним в открытый конфликт из-за отказа»
