. До четвертого этажа недалеко идти. Но спускаться вниз легче. Спускаться вниз вообще всегда быстро.
— Как? — наконец вымолвила она слово.
Намерение выбраться из плена его ладоней оборачивается рывком бесполезным и слабым. Руки давят сильнее и Карелин прислоняется к застывшему лицу.
— Тебе знать необязательно. Лучше посмотри на меня.
Кира наоборот склоняет голову в сторону стены, и ровное дыхание опаляет правую часть ее лица. Карелин говорит прямо на ухо:
— Не грусти и не плачь. Тихо, Кира, тихо… Это пройдет.
Отшатывается она от Романа уже разъяренно.
— Пройдет! Да вы… Да вы! Вы подставили меня еще ко всему прочему. Весь дом видел как он меня избил! Что теперь! Как вы его убили?
Карелин налегает на хрупкие ладони с увеличенной, хоть и осторожной силой, не позволяя сдвинуться.
— В прокуратуре мои люди уже всем занимаются. Надо будет отсидеться где-то тихо пару недель, чтобы лишних вопросов не возникло.
— Где… он? — задыхаясь, спрашивает она.
— Забудь об этом. Как страшный сон. Неважно.
— Где он? — практически орет Кира.
— Могу позвонить Глашему, он знает, где тело. Раскапывать, надеюсь, не прикажешь.
Она хлюпает носом, все равно отказываясь смотреть на нависающего над кроватью мужчину. Шок сменяется запоздалым озарением, что этот псевдо благородный, ужасающе могущественный, и к несчастью очень ею желаемый Роман Карелин подсадил Киру на крючек. Сегодня в прокуратуре все договорено по такому сценарию, а завтра — может быть по другому.
У Бруса есть власть убивать, и у Бруса есть власть садить.
Чудесно.
Если она что-то сделает не так, ее посадят, Петя останется один, а она умрет в тюрьме от туберкулёза.
И все потому что поцелуя единожды Роману Карелину оказалось мало.
— Конечно-конечно, — говорит она мертвым голосом, — все у вас договорено где надо. Сегодня — да, а завтра — нет. А я ничего не докажу. Чего вы добиваетесь? Серьезно, чего вам сдалась такая я?
Карелин все-таки заставляет девушку смотреть ему в глаза.
— Хватит. Я сделал это, когда увидел кровь в подъезде. Я ничего этим от тебя не добиваюсь.
— Но зачем? — со слезами на глазах она всматривается в Карелина.
— Не смог иначе, — после некоторой паузы выговаривает он. Осторожно поднимает свои руки, чтобы высвободить и ее, но от растерянности она протестует, потерянно глядя в край собственного домашнего халата, и Карелин тут же возвращает прикосновение к ее ладоням.
Они проводят значительное количество времени в такой позе, безмолвно и почти что неподвижно.
