— Сссерый… разговаривал и называл Главного съехавшим с ниток вчера.
— С катушек, — поправляет Кира и очищает рукава брата от какой-то шелухи.
— Он… очень зззлой, Главный.
О да.
Может сколько угодно благородничать и вести себя атипично, но Брус — эталонный источник злодеяний и жестокости.
Она вздыхает и расспрашивает Петю про каждое новое видео.
На следующий день Карелин является под ночь, но Кира решает сделать вид, что ее это не раздражает.
Явно надеялся, что выздоравливающая будет уже спать.
— Голова болит?
Она мотает головой, повязка на которой уже завязана аккуратнее.
— Мутит иногда. И…
— И что?
— Шея ноет немного. Врач сказал завтра делать МРТ.
Карелин чертыхается, останавливаясь у дальнего окна.
— Вы специально мне Тимура поставили, чтобы он добил меня разговорами, — шутит девушка.
— Он достает тебя? — совершенно серьезно воспринимает Брус ее слова.
— Нет, конечно. Я шучу. Просто общительный очень и совсем не… совсем не…
— Да, не как бандит. Лучше пусть он побудет.
— Зачем? — прямо интересуется Кира. — Зачем тут кому-то быть?
— Затем, что я так хочу и никогда не помешает. Сочинение на данную тему можно не писать?
Намерение поддержать с ним обычный, цивилизованный разговор пролетает явно мимо. После громкого вздоха девушки, Карелин смотрит нахмуренно.
— Окей, так что позавчера случилось. После того как я… как меня забрали сюда.
— После того, как ваш отец разбил вам голову и спустил с лестницы? Я узнал об этом и убил его.
Откидывает одеяло не с первого раза, но садится одним резким движением. Пряди прямые и темные закрывают левую часть лица, и Кира смотрит невидящим взглядом в бортик углубленного подоконника, бортик белоснежный, ровный как искусственный стебель лилии, что мама как-то смастерила ей на утренник в детском саду, всю ночь тогда делала…
— Вы это серьезно… да?
Слова формируется на языке как горные вершины в результате столкновения тектонических плит миллионы лет тому назад. Кажется, это она — источник какого-то звука, но какого? Она держится за края кровати очень крепко, на выпрямленных руках.
— Так точно. Шок от тебя понимаю, но не говори, что тебе хоть каплю жаль ублюдка.
Она раскачивается, монотонно и обреченно. И никак не реагирует, когда Карелин нависает над ней — поправляет растрепанные волосы, мазком касания ласкает скулу, нагибается и покрывает напряженные ладони своими.
— Я подъехал, когда скорая тебя уже забрала. Темно у вас во дворе, на асфальте ничего не видно. А потом я поднимался, и на каждой клетке, на каждой второй ступеньке капли
