Он забыл открыть глаза на двадцатом и спохватывается тремя этажами ниже. Стол, поднос, кофейник, вертикальная струйка пара; он останавливается, оправляет куртку - за триста метров свободного падения полы ее задрались - и шагает в открытое окно.
Он утопает в студенистом кресле зеленой кожи и - ждет.
II
Из приемника негромко лилась музыка. Сдержанный глубокий голос певицы придавал свежесть старому, известному мотиву. Да, песни были все те же, что и раньше. Дверь открылась. И вошла девушка.
Она не удивилась ему. Шаровары желтого шелка и такое же платье, с глубоким декольте. Смуглая, никакой косметики, не красавица, но чудесно сложена.
Подсев к столу, она налила себе кофе, молока, взяла печенье.
- Хотите кофе?
- С удовольствием.
Он приподнялся, взял из ее рук, стараясь не расплескать, полную до краев чашечку из тонкого китайского фарфора.
- Печенье?
Он кивнул и стал, не торопясь, мелкими глотками, пить кофе, тщательно разжевывая изюмины печенья.
- Кстати, как вы сюда попали?
Он поставил на поднос пустую невесомую чашечку, указал на окно:
- Оттуда. Меня привлек ваш кофейник - он кипел...
Девушка наклонила голову.
Вся желтая. И глаза желтые, необыкновенного разреза - немного вытянутые к вискам, а может, просто она так выщипывает брови. Скорее всего. А рот слегка великоват, и лицо треугольное. Но до чего же хороша фигура, точеная, будто с обложки журнала, - широкие плечи, высокая грудь, бедра - загляденье и длинные ноги.
"Это все "Поль Джонс", - подумал он. - Вряд ли она такая на самом деле. Такого просто не бывает".
- Вам не скучно было так долго лететь? - спросила она.
- Нет, я столько всего увидел.
- Столько... чего?
- Воспоминаний, - ответил он. - В комнатах, через открытые окна.
- Такая жара, - вздохнула она. - Всюду все настежь.
- Я заглядывал в окна только на каждом десятом этаже, но пропустил двадцатый. Но я не жалею.
- Там пастор... молодой, очень высокий и очень сильный... Вы себе представляете?
- Откуда вы знаете?
Она молчала. Пальцы с золочеными ноготками машинально играли шнуром просторного платья.
- Пролетая, вы бы увидели большое распятие темного дерева на стене прямо против окна, толстую Библию на столе и в углу - черную шляпу.
- И все?
- Ну, вы, наверное, увидели бы и другое...
Рождество они обычно справляли на ферме у бабушки с дедушкой. Маздину ставили в гараж, рядом с дедушкиной, старой, прочной и удобной, около двух тракторов, ощетинившихся гусеницами с присохшей бурой землей и пожухлыми стебельками между стальными звеньями. По случаю праздника пекли пироги, разные пироги, кукурузные и рисовые, и пончики, и был еще золотистый сироп, густой и прозрачный, им поливали пироги, и жаркое было, но он берег аппетит для сладкого. После трапезы пели хором перед камином.
