Вчера я проглотила синюю таблетку не колеблясь. Я приняла ее за двадцать минут до сна, как сказал Хайрам, легла и выключила свет, и в кои-то веки не провела полночи, прокручивая все свои разговоры за день, не пыталась понять, где поступила неправильно. Нет, я заснула почти мгновенно. Я не спала так спокойно неделю. А может, и дольше.
Едва проснувшись, принимаю утреннюю дозу (дневные таблетки красные, легко разобраться). Я чувствую, как они начинают действовать, после завтрака, в душе: как будто легкая дрожь пробегает по телу, а потом исчезает — как будто просачивается в меня. Хайрам сказал, что эти таблетки сначала предназначались для тех, кто сидит на диете, но их вывели с рынка, когда выяснилось, что одним из побочных эффектов является «ложное ощущение уверенности», из-за чего появилось опасение, что они могут вызывать привыкание. Мне хотелось спросить Хайрама, откуда они у него, если их вывели с рынка, но потом решила, что таких вопросов не задают.
Я смотрю на свое отражение в зеркале и вижу, что зрачки стали больше, чем обычно, но, думаю, никто не заметит.
Стоп. Я думаю, что никто не заметит? Я всегда думаю, что все всё заметят!
И вот еще что: одеваясь, я не гадаю, в чем будет Тесс, когда я увижу ее в коридоре, не сочиняю неловкий разговор, который нам предстоит, не пытаюсь придумать заранее, что мне сказать, чтобы как-то избавиться от неловкости.
И мне не страшно от мысли, что надо поговорить с Майей о демонстрации. Я не стараюсь подобрать правильные слова, пока в голове кружатся неправильные, как плей-лист на повторе. Я не пытаюсь сообразить, как донести до нее, что я, конечно, пойму, если она не захочет, но лучше бы ей прийти, потому что это сделает нашу акцию более значимой. Я не пытаюсь мысленно отрепетировать речь о том, что, конечно, она не обязана ничего говорить, но если скажет, это будет очень впечатляюще, но если не скажет, то ничего. Я ни о чем этом не думаю, не пытаюсь сочинить речь или запомнить фразы.
