А Единственная Дочь сказала:
– Это не отражение солнца. Тебе распылили краску на окна машины. Ты не видела, где паркуешься?
Теперь Старшая Дочь уже разглядела, что на все окна и зеркала нанесена золотисто-коричневая краска. При этом неизвестные постарались не затронуть ни корпус машины, ни пластиковое обрамление зеркал.
Проходивший мимо кибуцник бросил ей на ходу:
– Магазин еще открыт. Идите туда и купите скипидар и много ваты. Эта парковка только для членов кибуца.
– Но здесь нет никакого знака, – сказала Старшая Дочь, все еще пораженно оглядывая машину с разных сторон.
– Потому и нет, что это парковка для членов кибуца. Она на территории кибуца.
– Но так поступать…
– А вы бы предпочли, чтобы вам шины проткнули? Посмотрите, корпус невредим.
Пока Старшая Дочь покупала скипидар в магазине, ей сообщили, что она заняла парковку ювелирши, дочери капитана, который как-то раз обнаружил на своем корабле «зайца» из Нигерии и спустил его за борт на плоту посреди моря.
Купленный в магазине скипидар не помогал, а состояние Единственной Дочери стало резко ухудшаться. Она опять оставила инсулин в холодильнике в Рамат-Авиве. Старшая Дочь бросилась к дяде Вите, который нашел араба из Фарадиса, справившегося с краской за четверть часа с помощью воды из кибуцного шланга, что также возмутило проходивших мимо кибуцников.
Меж тем Единственная Дочь слабела на глазах. Ее отец заплатил арабу из соседнего городка за работу, и Старшая Дочь с сыном и с Единственной Дочерью вернулись домой. На сей раз Единственная Дочь успела принять инсулин вовремя, и все кончилось хорошо. С тех пор прошло десять лет, в течение которых она не раз была на волосок от смерти из-за избытка или нехватки инсулина. Вновь и вновь от верной смерти ее спасал муж, и поэтому он был признан святым, обладателем сверхъестественных способностей: иногда он приходил домой в неурочное время, сам не понимая, что толкнуло его вернуться, и успевал вовремя.
Однажды ночью, почти десять лет спустя, она сидела одна на кухне и поглощала один за другим кексы с шоколадной начинкой. Наевшись и выйдя из кухни, она вколола себе инсулин, но ошиблась в расчетах и ввела слишком большую дозу. Под утро муж услышал ее тяжелое дыхание и увидел, что жена без сознания. Он вызвал скорую помощь, и красивую квартиру в Рамат-Авиве вновь заполонили санитары, а две дочери проснулись в панике. Ее отвезли в реанимацию и там три недели держали на аппарате искусственного дыхания. Все думали, что ей конец, но она пришла в себя и тут же написала на бумаге «Jeu de Раите» – название французского музея, который, как она думала, все еще выставляет работы импрессионистов.
