Я слабо кивнула. В голове у меня всё ещё шумело от выстрела, но представшая картина воскрешения, похоже, лишила и дара речи. Дед посмотрел на меня круглыми глазами, охнул и тут же решил познакомить меня с ужасной биографией нашего гостя. Мол, да это ж Афонька, Кощеев сын, злой чародей и холодный бессердечный мерзавец. Убить его невозможно — ни стрелой, ни мечом, ни пулей, поскольку сердце его заколдовано и надёжно спрятано.
— Твой дед Иван Царевич, спасая и Марью, и родимую землицу нашу от Кощея — папаши его — нашёл иглу с поганым сердцем, раздавил и сам погиб, — сокрушался Алексей. — А ты жалеешь этого…
— Хватит! — рявкнув, перебил его Афоня и поднялся.
Я невольно вздрогнула. Звон в ушах, на удивление, прекратился, да и речь, похоже, вернулась.
— Дед, а где все? — пробормотала я. — Ты же так грохнул.
Алексей печально вздохнул.
— Спят они, лапушка, сном волшебным охвачены. Этот хитрец вчера к нам кого-то заслал, а тот возьми и ослабь защиту. Подозреваю, что Лешак. А Афонька приехал и наслал свои чары поганые — все уснули.
— А тебя не достало?
— Он, видно, на тех, кто в доме, колдовал, а я во дворе был, в погребке. Огурчики достал да соленья гостям. Мне Марья ещё вчера велела.
— А я?
— Ну, Вероника?! — засмеялся Афоня. — Я же к кому приехал? Зачем мне тебя усыплять? Ты же помнишь наш разговор?
— Сын Кощея, — растерянно пробормотала я, и тут мне вспомнилась сказка: игла — в яйце, яйцо — в утке, утка — в зайце, заяц — в сундуке железном, а сам сундук на цепях подвешен к ветвям крепкого дуба. Мама дорогая! Да я же врезалась в него, и сундук навернулся в салон машины. Потом Лешак превратил его в ларчик, и в нём… ой, мама!
— Тс-с-с, — зашипел Афанасий, приложив палец к губам и хитро улыбаясь. — Секреты долго не живут, но всё же… Вероника, пожалуйста, попроси дедулю дать нам пару минут на разговор. Ну, если он захочет, может стоять за углом и целиться в мою голову — думаю, это доставит ему удовольствие. А если пальнёт, рискует испортить красивой девушке не только аппетит, но и психику. Его патроны разнесут мне череп.
— А-а-а… ты не можешь его усыпить, как всех? — предложила я, осторожно освобождаясь от руки деда.
— Увы, на нём защита, — вздохнул Афоня. — Так мы поговорим, Алёш? Будь ласков.
Дед слушал-слушал и что-то своё кумекал. Не долго, правда, но вот лицо его при этом медленно менялось, как будто в голову приходили нужные мысли и верные ответы. Опустив ружьё, он погладил меня по плечу и кивнул — мол, поговорите, а сам неторопливо пошёл к дому. Ну а я подбежала к Афанасию.
