– Ты меня, Николаевич, без ножа режешь. Это ж мой лучший агроном. Посевная на носу, кто работать будет?
– Ладно, Левченко не будем трогать. А зоотехника Сухомлина отпустишь?
– Что хочешь делай, не отдам. У меня на весь колхоз – один грамотный зоотехник.
– Тогда сам предложи кандидатуру.
– Есть у меня Боря Кузякин. Хороший парень. В Афганистане служил. Политику партии понимает.
– А работает он кем.
– Да пока на тракторе, но уже второй год заочно учится в сельскохозяйственном институте. Хороший парень, справится. Да и что там справляться – сиди, штаны протирай.
Вот так несерьёзно оценивали руководители колхозов советскую власть на селе…
Когда я вошёл в открытую дверь сельсовета, внутри стояла мёртвая тишина и никаких намёков на присутствие в здании людей не замечалось. Только в кабинете председателя, под портретом Горбачёва, сидел какой-то небритый мужик, перед которым на столе стояла полупустая бутылка самогона, открытая банка маринованных помидоров и гранёный стакан. Второй такой же стакан я заметил на полу, под столом.
– Кем будете, уважаемый? И где хозяин кабинета?
– Я тут сторожем работаю. А председатель к дояркам на ферму пошёл, – ответил мужик и зачем-то бросил беглый взгляд в открытое окно за его спиной.
– Нехорошо, товарищ, распивать под портретом генерального секретаря.
– Да я так, самую малость, в честь праздничка, сейчас всё приберу. – И мужик стал суетливо убирать компромат под стол.
Какой сегодня праздник, я уточнять не стал. Мужик был из тех, у кого каждый день праздник…
Я подошёл к открытому окну и выглянул наружу. Под окном рос пышный куст сирени. Из куста торчали две ноги и широкая задница председателя сельсовета.
– Николай Афанасьевич, от кого прячешься? Вылезай! – сказал я, едва сдерживаясь, чтобы не рассмеяться.
– Это ты, Петрович? А Савченко с тобой?
– Нет, шеф на своей «пятёрке» где-то в вашем селе с народом общается.
Николай Афанасьевич Земляной, председатель Лебяжьевского сельского совета, вылез из куста с исцарапанным лицом.
– Что это с тобой, Николай Афанасьевич? Детство никак вспомнил, в прятки играешь? – спросил я.
– Смешно тебе. А меня чуть кондратий не хватил от страха.
– Давай, рассказывай, что случилось.
– Утром встретили автобус с вашими, исполкомовскими, сотрудниками. Я отправил с ними Зину, секретаря сельсовета, и они пошли по дворам. Сам сел напротив окна, выглядываю Савченко. Я ж не знал, что на его «Волге» ты раскатываешь. Тут заходит ко мне кум и ставит на стол «маленькую» горилки. «Давай, кум, выпьем, – говорит, – в честь праздника». «А какой сегодня праздник?» – спрашиваю. «Как же, день Феодоровской иконы Божьей Матери! Большой праздник, грех не выпить». «Ты, кум, совсем сдурел. Сидишь под красным флагом и предлагаешь коммунисту и представителю советской власти церковный праздник отмечать». «Когда я твоего сына крестил, ты не сильно переживал, что коммунист». Ничего не поделаешь, достал я из сейфа два стакана и банку маринованных помидоров. Только налили, гляжу, по дороге в нашу сторону едет чёрная «Волга». Ну, думаю, пропал. Куму сказал, чтоб сторожем назвался, а сам – в окно…
