Я пылесосил кабинеты. В одном обрушилась полка, и я с ней долго возился. В другом с потолка нападала штукатурка. В просторном цветнике мы ничего не делали, открыли окна, постояли, посмотрели…
«Тут ничего делать не надо, – сказала мама. – Это кабинет тетеньки, у которой всегда чисто. Вот – фантик! Я думаю, она его специально оставила, чтобы проверить: уберут его или нет. Вот, фантик я убрала, проветрили. Пошли дальше!»
Она обсуждала людей, которые работали в институте, хотя вряд ли когда-нибудь их видела. Ох, эта давняя привычка выдумывать людей, собирать их из оставленных в кабинетах вещичек, записок, из почерка и огрызков, конфетных оберток и прочего хлама! Ее воображение создает их плотными, со своими семьями, которых видела на фотокарточках, и привычками – менять туфли, носить тапочки и кофточки, есть конфеты, пить определенный сорт кофе, использовать массажеры, подкладывать подушечки и тому подобное. Может быть, в ее воображении они более настоящие. Ведь когда ты встречаешь человека в его кабинете за большим письменным столом, то конфузишься, потому что видишь перед собой официальное лицо, которое встречает тебя во всеоружии – дорогим костюмом, продуманными гримасами, жестами, фразами; но когда убираешь за этим человеком мусор, гуляешь по его кабинету, перебираешь бумажки на столе и вертишь в руках небольшое пресс-папье в форме веселой коровы, то невольно прикасаешься к его спящей стороне, где он прячет остатки своего детства. По едва приметным изменениям в кабинетах – по сумбуру на столах или тому, как сдвинуты стулья, – она судит об отношениях между работниками, в ее сознании возникают настоящие сериалы, которые год от года разрастаются, каждый рабочий день ее воображение привносит новый эпизод. Она этим занимается всю жизнь, но я не могу к этому привыкнуть. Слушая ее лепет, я расстраивался. Задев трубой пылесоса туфлю, я сконфузился, словно прикоснулся к человеку, и сам на себя разозлился из-за этого, и на маму – из-за ее спекуляций (это она меня довела, что я вздрагиваю). Она всегда фантазировала по поводу других людей, и меня всегда это раздражало; она живет жизнями людей, которых не знает и не может знать. Наверняка, глядя на туфли под рабочим столом, мама подумала: а, видимо, жмут, она их сбросила…
«А у этой всегда немного беспорядка, можно почти ничего не делать… А тут надо пройтись под столом обязательно, что-нибудь упадет со стола, посмотри сначала…»
