Театр ужасов - Андрей Вячеславович Иванов

Стояли последние ясные деньки бабьего лета, и я старался чаще выбираться из моего подземелья. Жмурясь, сидел на скамейке, улыбался…

Подолгу сидеть не получалось, меня то и дело отвлекали посыльные от Кустаря, взмыленные и непоседливые. Вздохнув, я поднимался и, бренча ключами, спускался по длинной лестнице в Инструментальную, выдавал инструменты:

– Крестик в графу «Художественная мастерская». – Они робко ставили крестик. – Имя в графу «Ответственный». – Они колебались: чье имя?.. мое?.. Ах, нелепые!.. Я помогал наводящими вопросами: – Ну, кто у нас ответственный?.. Кустарь, наверное?.. – Они гулко выдыхали «да», писали его имя. – И свою подпись – здесь, вот так. Вернуть не забудьте до конца недели, а то пеню включу, – шутил я, некоторые понимали мой юмор, но чаще не реагировали. – У меня все как в библиотеке, – говорил я и, покачав головой, спрашивал: – Ну, что там Кустарь опять мастерит?

Никто ничего толком сказать не мог, повторяли одно: взрыв мозга, реальный взрыв мозга.

Вскоре они совсем перестали говорить, без слов давали мне список необходимых инструментов, я требовал возврата уже выданных, они смотрели стеклянными глазами, как бывает с людьми под каким-нибудь воздействием, после контузии, долгой бомбежки – «взгляд на тысячу миль» – или в сильном ошеломлении, – я склонялся в пользу ошеломления.

Наконец, не выдержал, решил сам посмотреть (под предлогом вернуть инструменты и сделать всем выговор), выбрал день посветлей и отправился в парк аттракционов.

Возле гостиницы была суета; визг дрели, работа шлифовального станка и удары молотков. К заляпанным пальцами стеклянным дверям парадного входа приставили позолоченные столбики с бордовыми кистями (кое-где торчат ошметки коричневой оберточной бумаги, в которой они прибыли). Над козырьком появились первые три буквы названия – T A L…

Переваливаясь и покачиваясь, потихоньку вползала наверх светодиодными трубками прошитая, блестящей краской раскрашенная, новенькая буква L. Два неуклюжих мужичка в синих комбинезонах подталкивали ее снизу, несмело поднимаясь по лесенкам. Наверху третий, приговаривая «Осторожней… Осторожней…», тянул на себя. Вот буква качнулась сильней – веревка вздрогнула…

– Осторожней, дебилы! – сипло рявкнула Xозяйка из окна своего офиса. – Куда? Держать! – надрывалась безумная кукушка. – Не роняй! Смотри у меня! Каждая буква сто двадцать пять евро стоит! Уроните – взыщу с каждого!

Спрятав улыбку в носовой платок, я ухожу, пока меня не заметили.