Мы не очень разочаровали читателей, утверждая, что ни какой сенсации нет? Спешим компенсировать эту горькую потерю. Сенсация на самом деле есть! Кажется, впервые в истории неудобочитаемый труднодоступный для понимания текст издан огромным тиражом – 50 тысяч экземпляров. При этом сделано все для того, чтобы удешевить издание, сделать его доступным по цене даже для нищих.
Мейер буквально захлебывается: "Данная публикация предпринята с целью скорейшего ознакомления с этим удивительным текстом общественности". А давно широкие круги общественности стали проявлять такой жгучий интерес к древним философским системам? Огромный тираж при очень низкой цене – заведомо убыточное предприятие. Вот в чем главная сенсация – это не коммерческий проект. Кто-то не пожалел огромных денег на то, чтобы вызвать у общественности недоверие к христианству, заставить усомниться в правдивости Библии. Воистину, мы оказались перед захватывающим ребусом современности: зачем кому-то тратить кучу денег с единственной целью – прославить предательство Иуды?
Не беремся за многотрудную задачу "разоблачения всемирного заговора" и ограничимся выводом более скромным: у христианства есть враги, которые хотели бы уничтожить его любой ценой. (Кроме Брауна и "Иуды" мог бы назвать десяток подобных проектов). Враги христианства обладают почти неограниченными финансовыми ресурсами и очень хорошо отлаженными международными связями. Свою удручающую неспособность к рациональному мышлению они компенсируют избытком агрессивности. Это в известном смысле антисистема. Насколько она опасна для мировой цивилизации? Хороший вопрос.
Православный Лермонтов
Помню, как еще в годы государственного атеизма смотрел по телевизору фильм про школу. Там был такой эпизод: многоопытная учительница литературы, плавно и неторопливо двигаясь между парт, задушевнейшим образом читала ученикам, замирающим от восхищения, лермонтовское "Когда волнуется желтеющая нива". Вот она доходит до последнего четверостишия:
Тогда смиряется души моей тревога,
Тогда расходятся морщины на челе,
И счастье я могу постигнуть на земле…
На последнем слове учительница многозначительно и мечтательно замерла. А я, сам в те годы старшеклассник, очень любивший Лермонтова, был страшно возмущен – почему она не прочитала последнюю строчку: "… И в небесах я вижу Бога". Теперь у меня такого вопроса не возникает. Я знаю, почему.
И все-таки судьба православной лирики Лермонтова при большевиках была не настолько уж неудачна. Ее распыляли по изданию, чтобы в глаза не бросалась, вставляли в нейтрализующий контекст, не особенно любили цитировать, или делали это упомянутым образом. Но все православные стихи Лермонтова были напечатаны уже тогда.
