Помните чудную новеллу Анатоля Франса "Жонглер Божьей Матери"? Жонглер умел только жонглировать, он ни чего иного не имел возможности принести в дар Божьей Матери. И тогда он ночью в храме стал жонглировать своими шарами перед иконой. Тому, кто случайно это увидел, это показалось страшным кощунством, а Богородица сошла с иконы и вытерла пот со лба своего жонглера.
А бывают ведь таланты не только духовно-нейтральные, но и откровенно страшные. Например, талант полководца. В чем он состоит? В том, чтобы уметь максимально эффективно уничтожить на поле боя как можно больше людей. Но тот, кто имеет талант полководца, должен стать полководцем. Даже такое страшное дело, бесспорно замешанное на грехе, можно делать во славу Божью, и даже стать святым, чему есть множество примеров.
Многочасовые молитвословия и выстаивания в храме всех богослужений, не являются обязательным условием спасения души. Это средства и средства безусловно благие, но могут быть и другие пути. Иногда один только молитвенный вздох может быть угоднее Богу, чем десять акафистов. Бог, конечно, отличит тех, кто внутренне равнодушен к Нему и лишь ссылается на нехватку времени, от тех у кого и правда туго со временем, но из глубины души постоянно вырываются очень искренние возгласы: "Господи, прости", "Господи, помоги", "Господи, благодарю".
И ни когда настоящая любовь к Богу не наполнит душу человека презрением к "этому тленному миру". В этом мире живут люди, и Бог хочет, чтобы мы друг друга любили и все делали из любви к друг другу, а значит и к Нему.
Нет ни чего отвратительнее высокомерного псевдоправославного презрения к окружающим, которые губят свои души. Однажды я услышал от одного ревностного неофита: "Меня вообще ни что не интересует, что не имеет отношения к спасению души". Если бы он только понимал о чем идет речь, когда мы говорим о спасении души, он бы понял, что к спасению души имеет отношение абсолютно все, что происходит в этой жизни.
Помню, в сериале "Улицы разбитых фонарей" капитан Ларин приходит к одному монаху, чтобы задать ему несколько вопросов. Монах встречает его пренебрежительно:
– Вы хотите найти преступников?
– Да.
– Искать надо Бога, а не преступников.
– Я обязательно подумаю об этом, но сейчас мне надо найти преступников.
Часто пьющий и редко вспоминающий о Боге опер выглядит в этой ситуации куда православнее, чем монах, исполненный презрения к грязной оперской работе. Опер каждый день рискующий жизнью, спасал людей. А высокомерный монах заботится о спасении только свей души. Кстати, по сценарию этот монах бросил в миру жену и дочь, которые считают его погибшим. Вообще молодец.
