Далеко за мостом, под окрики солдат перешли по льду через Малую Охту, а там короткими рывками вдоль Суворовского проспекта пробрались к Знаменской площади. Чем ближе к площади, тем явственнее становилось дыхание огромной толпы. Пели «Марсельезу», «Отречемся от старого мира», выкрикивали лозунги. Виднелись красные флаги, красные банты в петлицах верхней одежды. Пар от дыхания белым облаком висел над собравшимися. Пахло свежим снегом.
Челноками пробивались сквозь толпу, сновали меж людей конные городовые и казаки, разъединяя, мешая собираться в группы, вести разговоры. По разные стороны площади стояли повзводно солдаты с винтовками к ноге, беззлобно переругивались с публикой.
— А ну, пойдем, потолкуем со служивыми, — предложил Алексееву Самодед.
Они подошли к строю совсем уже близко, когда вперед выступил унтер.
— Стой! Дале не ходи, стрелять будем!.. Готовьсь! — скомандовал он солдатам.
Солдаты взяли винтовки на изготовку. Алексеев с Самодедом продолжали идти.
— Пли! — скомандовал унтер.
Грохнул залп. Алексеев вздрогнул, побледнел. «Мертв или жив?» — подумал. И понял, что залп был поверх голов. Толпа нервно хохотала. Смеялись и Алексеев с Самодедом, но что это мелькнуло в глазах Самодеда — испуг?..
— Стой! Отойди! — снова крикнул унтер. — Боле в воздух стрелять не будем, а стрельнем как положено по Уставу.
— Уж так и по Уставу? Неужто в живых людей, в братьев своих стрелять станете? — крикнул в ответ Самодед, но незаметно придержал Алексеева рукой: «Стой», мол.
Завязался разговор с солдатами, который трудно было вести, потому что гудела толпа, орал на солдат унтер, запрещая солдатам разговаривать с «бунтовщиками», как именовал он собравшихся.
Сзади, перекрывая гул толпы, зазвучал чей-то зычный голос. Начался митинг. Толпа быстро утихомиривалась, вслушивалась в слова оратора, взобравшегося на подножие памятника Александру III.
— Э, да это никак Иван Жуков, член Выборгского райкома, — сказал, оглянувшись, Самодед. — Ух, речист! Ты послушай, Алексеев.
— Эй, солдаты! — прокричал он. — Вы послушайте, в кого стрелять-то надо!..
Но ветер уносил слова оратора. Зато стало слышно, как в стороне Казанского собора раздались залпы — один, другой, застрекотал пулемет. Толпа нервно задвигалась.
— Пугают, сволочи!
— Холостыми палят!..
Уже иной голос доносился с подножия памятника, и Алексеев поднимался на цыпочкп, силился увидеть, кто же говорит, как сбоку, справа появился отряд казаков с пиками наперевес и стал угрожающе надвигаться на толпу. Полицейские, которых, несмотря на их многочисленность, как-то не было заметно в толпе, завидев подмогу, ожили, зашевелились, заорали, стали напирать на людей. Обстановка мгновенно обострилась до предела. Над головами рабочих замелькали железяки, в полицейских полетели куски льда. То тут, то там вспыхивали рукопашные схватки.
