Великая Отечественная: Правда против мифов - Игорь Михайлович Ильинский

Восемнадцатилетний командир стрелкового взвода Дмитрий Тимофеевич Язов защищал в 1942 году блокированный фашистами Ленинград, где находилась наша семья и я, шестилетний мальчишка. Теперь мы москвичи, живём в соседних домах. Маршал Советского Союза, министр обороны СССР (1987–1991 гг.) — друг Московского гуманитарного университета и мой дорогой товарищ.

Война ранила мою душу, когда мне едва исполнилось шесть лет.

323 дня, прожитые в блокадном Ленинграде в самые голодные месяцы, когда суточная пища составляла 125 граммов «хлеба», в котором ржаной муки было процентов двадцать, а все остальное — различные примеси… Когда зимние морозы при влажном от Балтийского залива и реки Невы ленинградском воздухе и постоянных ветрах достигали 30, а то и 40 градусов… Когда в домах не было тепла, электричества, воды и не работала канализация… Когда ежедневные артиллерийские обстрелы и бомбёжки длились порой беспрерывно по 15–18 часов кряду, а мама, сестра Ирина и я всё это время сидели, задыхаясь, в духоте и темноте пропахших мочой бомбоубежищ, набитых людьми, словно селедки в бочке… Когда соседи один за другим умирали семьями и лежали в своих промозглых квартирах неделями, пока не приезжали на грузовиках санитары и не укладывали в кузова, словно бревна, заледеневшие трупы… Когда…

Сколько было этих «когда», потрясших ужасом мою детскую душу за время войны, длившейся 1418 дней? Не знаю. Ведь и после того, как 23 июля 1942 г. нашу семью эвакуировали из блокады в сибирскую глухомань-благодать — деревню Петушиха Новосибирской области, где мы прожили почти восемь лет, страх и ужас ещё долго не исчезали. Едва ли не каждую неделю то в одной, то в другой избе вдруг начинали истошно голосить бабы, получившие похоронки об убитых на фронте мужиках, а за ними принималась лить слезы вся деревня и мы с мамой и сестрой Ириной заодно со всеми, будто предчувствуя собственную беду… Похоронка о погибшем на фронте отце… Умирающий на наших глазах от последствий блокады старший брат Олег… Решившая уйти из жизни мама, которую я вытащил из уже надетой на шею петли…

А первые послевоенные годы в Новосибирске, куда мы переехали из Петушихи? Полуголодная жизнь, не во что ни одеться, ни обуться?.. На улицах, у вокзала — «блатные», в трамваях — покалеченные на войне солдаты с протянутыми пилотками: «Подайте, кто сколько может…» Разгул воровства и бандитизма. С ранних лет я носил для защиты кастет, а потом финку, и всё же получил два удара ножом…