Закончить же рассуждения я хотел бы своим же стихотворением, да не усмотрит современник в этом ростки гордыни. Ибо я, как сказывалось в «Молении Даниила Заточника», «как трава чахлая, растущая под стеною, на которую ни солнце не сияет, ни дождь не дождит…»
Снова я вспомнил былое,
Прошлого благодать.
Мне оба глаза долой,
Чтоб сегодняшнее не видать.
Кажется, плачут горы,
Гаснут деревни огни.
Я закрываю шторы,
Чтоб не знать окаянные дни.
Снова иду на сцену,
Вновь я пускаюсь в пляс.
Море наносит пену
На мой замутнённый глаз.
И через призму застоя,
Дымчатый, сонный хрусталь,
Поднимаю бокал за былое,
За изведанную печаль!
Незадолго до своего небольшого летнего путешествия по Таманскому полуострову я встретился со своим другом детства. Признаться, всё, как мне казалось, шло к тому, что мы больше никогда вживую не свидимся и так и будем время от времени писать друг другу коротенькие письма с пожеланиями на дни рождения.
Но всё изменилось довольно внезапно. Это было, надо полагать, в середине мая. Тогда он написал мне: «…Я сейчас нахожусь в Краснодаре, в военном госпитале. Начальство говорит, скоро можно будет принимать гостей в палате…» И буквально через пару дней я уже шёл мимо сквера «Дружба» со сборником своих стихов в руках. «У меня всё есть, повидаться бы главное…» — так давеча отвечал мне Р. на мой вопрос, нужно ли ему что-то. И вот на улице Постовой я уже ожидал первой встречи с другом за… восемь-девять лет? Я уже даже и не помнил, сколько времени прошло — так давно это было. На посту мне ответили, что встреч сегодня не намечается, да и на ближайшие дни тоже. Рядом стояла чья-то встревоженная жена, звонила своему мужу — тоже военному, разумеется. Она была в ярости. Оказывается, ей тоже до этого говорили, что сегодня можно посетить близких. В общем, её можно было понять. Бог знает, чего натерпелась эта женщина за время ожидания мужа с войны. Получала ли она "похоронки" от украинских бандитов? Угрожал ли ей и её семье в письмах кто-то из неонацистов?.. Одно понятно точно — она с нетерпением ждала минуты долгожданной встречи с любимым мужем. И всё же «посещений сегодня не будет» — так нам сказали.
Я уже собирался уходить, как увидел в дверях поста Р. Он кричал мне, чтобы я вернулся. Из-за решётки проходной он печально сказал мне: «Ты прости меня, дружище, кто же знал, что так будет…» Я понимающе кивнул ему и передал сборник. Разочарованный, я шел обратно к Красной, чтобы оттуда отправиться на маршрутке домой. «А ведь совсем не изменился он…» — думал я про друга, — «Разве что, вырос сильно. Головы на две меня, наверное, выше».
