— Потом? Отслужу, вернусь в училище. Назло всем. Всем моим «друзьям» — Клокову, Рабизову, Мазурову.
— Почему назло?
— Потому что сволочи они.
— Почему сволочи? — перебил Слонова Тронев. — Сам дураком был, так и пенять не на кого.
— Ладно. Дураком или умным, это как сказать. Я все помню… — Тронев поразился злости, которая зазвучала в голосе Слонова. — Сам-то что Рабизов делал? Ведь знаю я… Рассказывать только на совете не хотелось.
— Брось, брось, Ростик, не перегибай. Ты сам понимаешь, что виноват. Кулак — не решение вопроса. Не в каменном веке живем. Так?
— Так. Но помыкать собой каждому подонку вроде Рабизова я не позволю. Был бы кто! Ладно, черт с ним. Вспоминать не стоит. Давай за счастливое плавание.
Ростислав снова наполнил стаканы.
— А как ты попал на «Буйный»? — спросил Тронев.
— Так и попал. До призыва что-то надо делать. Дома родители запилили. Опротивело. Вот и пошел в портофлот. До ноября поработаю. Все же дело, — невесело закончил Слонов.
Снаружи кто-то подергал ручку двери, и мальчишеский голос спросил:
— Ты дома, Слон? В восемь часов собрание. Старик созывает насчет Григорьева.
— Ладно, приду, — отозвался Слонов.
— А как ваш старик?
— Кэп мировой.
— А мне он почему-то не понравился. Маломерок какой-то. Орет, бегает… Не звучит…
— Ты на внешность не смотри. Мал золотник, да дорог. Звучит как хороший рояль, — глаза у Слонова подобрели. — Мудрый старик, хороший. Тяжелую жизнь прожил, поэтому много понимает.
— Что же он на «Буйном» сидит в таком разе?
— А где же ему сидеть? Диплом у него короткий, годков много. Куда же ему теперь податься? На пенсию скоро. Тем более, что буксировщик он великолепный. Зарабатывает прилично.
— Понятно. Как у вас насчет этого дела? Разрешается? — Тронев щелкнул себя по горлу.
— Пьют понемножку, втихую. Но старик за пьянку строго наказывает. Премии лишает. Рублем, в общем, бьет. Боятся.
— Но ты, я смотрю, запас все-таки держишь, — кивнул Тронев на опорожненную бутылку.
— Нет. Это случайно. Вчера день рождения одного пацана праздновали. Вот и осталось. А так, я на судне не пью. — Слонов засмеялся. — Сегодня исключение ради встречи. Ты, вероятно, единственный из Мореходки, кого я уважаю.
— А я думаю, что ты все-таки к нам после службы не вернешься, — задумчиво сказал Тронев. — Не вернешься…
— Это еще почему?
— Не захочешь. Снова дисциплина, строй, старшины…
Слонов допил остатки из стакана, высунул голову в иллюминатор, посмотрел, нет ли кого на причале, выбросил бутылку и только после этого раздельно ответил:
