Миша сдержал слово. Он никому не рассказал о просьбе Роганова, и, когда проводили парусные учения, курсант всегда оказывался занятым каким-нибудь другим делом. Как-то старпом спросил у боцмана, почему он никогда не видит Роганова на учениях. Миша небрежно ответил:
— Я его посылаю на ответственные работы.
Этим дело и кончилось. Боцман имел право выбирать курсантам работы по своему усмотрению. Зато Роганов стал преданным помощником Миши Бастанже. Димка был благодарен боцману за его доброжелательное отношение к нему и старался изо всех сил. Драил, мыл, чистил, красил. Ни от чего не отказывался. Все делал добросовестно, аккуратно, быстро. Роганову даже нравилось, что каждый раз боцман, выходя на палубу, искал его глазами и, найдя, говорил:
— А ты, Роганов, пойдешь в малярку. Вымоешь в керосине кисти, там в ведре стоят, возьмешь белила и загрунтуешь штурманскую рубку. Вот ключи.
Кротов считал такое доверие незаслуженным. Он самый опытный, бывалый моряк, а тут какой-то Роганов! Курсант совсем не стремился выполнять работы, которые делал Димка, но отношение боцмана к Роганову злило. Кротов даже как-то язвительно бросил:
— Замену себе готовишь, Миша?
Боцман блеснул глазами:
— Гальюны захотел чистить? Роганов, отдай ему швабру и ключи от кладовки. Давай, Кротов, дуй на бак.
— Нет, нет, боцман, — испугался Кротов. — Я совсем не к тому. Пошутил просто. Смотрю, Димка у тебя правой рукой стал. Не зазнался бы.
— Дурак ты, Крот, — засмеялся Роганов. — При чем тут зазнался? Можно подумать, что меня в должности повысили.
— Вот что я тебе скажу, Кротов, — серьезно сказал Бастанже. — Если бы ты так работал, как Роганов, было бы очень хорошо. А за тобой ходить сзади надо. Вчера красил фальшборт против камбуза?
— Ну, красил. А что?
— Иди посмотри, сколько там пропусков. Перекрашивать надо. Вот что.
— Не может быть.
Сконфуженный Кротов пошел смотреть на свою вчерашнюю работу.
▼
Роганов твердо решил освободиться от страха перед высотой. Он попросил, чтобы его перевели на вахту вместе с Гуковым с двенадцати ночи до четырех утра. В это время все спали. Он и Гуков находились на палубе, да в рубке подремывал штурман. Стояли светлые северные ночи. Роганову никто не мешал заниматься тренировкой. На случай вопроса вахтенного штурмана, что, мол, курсант делает на рее, всегда имелась тысяча правдоподобных объяснений.
Обычно Гуков садился где-нибудь у дверей в кубрик и, задрав голову, наблюдал за Рогановым.
