В столовой было очень тихо.
— …Не остановился вовремя. Хороший капитан не должен так поступать. Учтите это, когда сами вступите в командование. Никаких компромиссов с ненужным риском. Только здравый смысл и предусмотрительность. Я предостерегаю вас от подобных ошибок. «Ригель» показал, что там знают, что такое выдержка и хладнокровие. Но это не значит, что он нас победил навсегда. Нет. Мы сделаем правильный вывод из сегодняшнего случая. По моей вине такого больше не повторится. Я не ищу себе оправдания. Мне придется объясняться с начальством, ну это уж мое дело. Я не скажу там того, что сказал сейчас вам. Но вы должны как следует продумать вчерашнее происшествие. Вот и все.
— О чем говорить, — поднялся Миша Бастанже. — Вот погода немного успокоится, поставим запасную стеньгу. Будет не хуже. Так? — он оглянулся на сидящих.
— Так, так, — зашумели в столовой.
— А все-таки мы их обошли, — вскочил с места Варенков. — Пусть с потерей, но обошли.
Шведов покачал головой:
— Вы не поняли меня, Варенков. Цена слишком велика для удовлетворения личного тщеславия.
Роганов с удивлением смотрел и слушал капитана. Что случилось со Шведовым? Лицемерит или говорит правду? Похоже, что он искренен. Не побоялся публично рассказать о своей ошибке. Не всякий так поступит. Может быть, он не такой уж плохой, как казалось ему?
Встал Кротов.
— То, о чем сказал нам Анатолий Иванович, ясно. Он прав. Такое лихачество ни к чему. Но пусть кто-нибудь из присутствующих здесь скажет… — он обернулся к сидящим, — что ему не хотелось, чтобы «Алтаир» обогнал «Ригель»? Таких нет. Все мы с замиранием сердца ждали этого момента, восхищались смелостью Анатолия Ивановича, и его чувства мне, например, понятны.
Роганов вспомнил, как Кротов осуждал капитана. Хамелеон. В глаза говорит одно — за глаза другое. Ему захотелось выступить самому.
— Разрешите, — попросил он слова, когда Кротов сел. — Мне кажется, что у нас вообще что-то неладно. На «Ригеле» плавают такие же ребята, чем они хуже нас? А мы стараемся высмеять их, как будто мы замшелые моряки, придумываем всякие прозвища — «академики», «аристократы» и тому подобные. Мы первые, мы лучшие, мы вам всегда нос утрем. Как будто кто-то сознательно старается разжечь антагонизм между судами…
— Зарапортовался Роганов, — с места сказал Кротов.
— Загадки задаешь? Говори прямо. Кто разжигает антагонизм? А то кто-то, что-то, — крикнул Миша Бастанже. — Может быть, я?
— Может, и вы…
