От этих мыслей у Шведова поднималось непреодолимое отвращение к Нардину. Не было бы его, остались целыми парус и стеньга. Конечно, не в нем дело. Шведов виноват, но если подумать, что двигало им, когда он приказал добавить парусов? Все-таки Нардин.
— Сигнал с «Ригеля», Анатолий Иванович. Спрашивают, нужна ли помощь? Что ответить? — спросил подходя третий штурман.
— Ничего, — буркнул Шведов. — Мы же помощи не просим. Они видят. Пусть идут, куда шли.
…Вот с курсантами дело не так просто. Ребята уже, наверное, сделали выводы. У них ведь все быстро. Тебя хвалят, превозносят, но достаточно сделать маленькую ошибку, и ты уже последний человек. Что ж, тут они правы. Он учил их одному, а на деле вышло другое. Практика опровергла теорию. Надо сказать им все честно. Тогда они поверят. Их трудно обмануть… Стеньгу и рваный парус спустили. Можно следовать дальше. Придется идти в Тага-лахт. Поблизости более удобного места нет. С каким бы удовольствием ушел он куда-нибудь подальше от «Ригеля»…
На «Алтаире» убрали порванный парус, закрепили перепутанные снасти, и только укороченная отсутствием стеньги фор-мачта напоминала о недавнем происшествии.
▼
На следующий день после ужина Шведов приказал собрать команду в столовой. В маленьком помещении набилось много народу. Никто не знал, чем вызвано это непредусмотренное собрание. Все с нетерпением ждали появления капитана. Он вышел нахмуренный, сел на оставленное для него место, обвел глазами присутствующих. Разговоры затихли.
— Удивлены, товарищи? Я собрал вас для того, чтобы сделать разбор нашего последнего перехода в Тага-лахт. Он стоит того, чтобы потратить на него время.
— И так все ясно, — сказал кто-то из курсантов, стоявших у двери.
— Сомневаюсь. Многое надо объяснить. Ну, прежде всего… Экипаж работал отлично, если не считать задержки с выборкой якоря. Механики подвели…
— Всего несколько минут меняли сальник. А вы — механики, механики… Привыкли все валить на механиков, — недовольно проговорил стармех и потянулся за сигаретой.
— Подождите, потом выскажетесь. Я повторяю. Если бы не якорь, «Алтаир» первым вышел бы в море. У нас все было готово раньше. Вы понимаете, что мы всегда должны сравнивать себя с «Ригелем». У них хорошо поставлено дело, а у нас должно быть лучше. В этом смысл соревнования. Постоянно следить за соперником. В каждой мелочи стараться быть впереди. Потому я и виню механиков. А дальше начинается вина капитана. — Шведов пошевелился на стуле. — Я, и только я, совершил непростительную ошибку. Прекрасно понимая, что не следует ставить паруса, что при усилении ветра это может кончиться плохо, я все же приказал увеличить парусность. Но вы должны понять меня, товарищи. Я тоже человек, и ничто человеческое мне не чуждо. Я поддался чувству азарта. Мне хотелось показать, что на «Алтаире» плавают настоящие моряки, что нас нелегко победить и мы даже в самых трудных условиях будем впереди. И все началось хорошо. Паруса стояли надежно. Но наступил момент, когда их надо было немедленно убрать, еще имелось время. Но я этого не сделал, видел, что надо, и не сделал. Тут моя главная ошибка…
