— Паруса надо убирать, Анатолий Иванович, — вдруг услышал он голос старпома. — Сейчас бом-брамсель полетит. Ветер крепчает.
Капитан опустил рупор.
— Знаю. Нервишки сдают, Константин Петрович? Вот обойдем совсем «Ригель» и уберем, — сам не понимая, почему он это говорит, насмешливо бросил Шведов. — Выдержку, выдержку надо иметь.
Сейчас же подать команду, сейчас же убрать… Но Шведов ничего не скомандовал. Он как завороженный смотрел на идущий справа «Ригель». Еще немного… обойти его…
«Алтаир» вырвался вперед. Паруса пока стояли, ничего не случилось. Шведов облегченно вздохнул и поднял мегафон.
— Бом-кливер долой! — раскатисто закричал он, но голос его заглушил громкий, похожий на пушечный выстрел, звук. Что-то угрожающе затрещало. Он увидел, как бом-брамсель расползается на узкие ленты. На палубе тревожно закричали:
— Берегись, полундра! — И фор-стеньга повисла на снастях.
— Все паруса долой! Готовить машину! — тут же скомандовал Шведов.
Капитан не растерялся. Он был подготовлен к этому и знал, что скомандует, если произойдет авария. Опоздал! Убавь он паруса пять минут назад — все сошло бы отлично. «Алтаир» повернул против ветра, сразу потерял ход. Теперь он беспомощно покачивался на волнах. У фор-мачты уже распоряжался Кравченко. Матросы полезли наверх, стараясь концом поймать раскачивающуюся стеньгу.
— Вот к чему приводит фанфаронство, — иронически глядя на Гукова, сказал Кротов. — Мотай на ус, если все же доплаваешься до капитана.
— Да… — разочарованно протянул Гуков. — Переборщил. А я думал, что Швед выйдет победителем. Был уверен. Не получилось.
— Так мы же и вышли победителями, братцы. Обогнали «Ригель». В военном флоте таких примеров много. Корабль сам погибает, но выполняет задачу…
— Снова затянул, — поморщился Бибиков. — Брось наконец ты. Какая уж тут победа. Слепому видно. Перехватили. А зачем?
— Ты не патриот своего судна, Бибиков, — возмутился Варенков. — Выиграли бой…
— Я-то патриот, а вот ты действительно осел. Ну, почему Нардин парусов не поставил? Могу объяснить. Не захотел глупо рисковать. В обстановке лучше разобрался…
Роганов издали смотрел на капитана. Шведов стоял, положив руки на планширь. Он был бледен. Краска сошла с его всегда обветренного лица. Интересно, что он сейчас думает? Знает ли, что большинство осуждает его и вся история выглядит глупой?
Это Шведов знал. Мысленно капитан обзывал себя всякими обидными словами. Ему нет оправдания. Как мальчишка, юнец решил побахвалиться, показать: «Вот, дескать, мы какие. Утрем нос». Если бы он был юнцом, ну тогда еще можно было бы найти какие-то объяснения. Молодость, там, неопытность… А тут ведь все понимал, предвидел, легко мог вовремя остановиться. И все же… Не хватило здравого смысла, поступил не как моряк, а как недотепа. Это его любимое слово. У него оно всегда обозначало высшую степень неуважения. А «Ригель» в порядке. Идет себе спокойно.
