Дома, увидевшись с сыном, сэр Джеффри с горечью отметил его несходство со вторым сыном – с фотографии миссис Вилрайт. Приспущенные веки, обвисшие уголки рта, общее выражение унылой самовлюбленности. Отец напомнил себе, что такое безрадостное впечатление, конечно, усилено нынешним прискорбным состоянием мальчика. Разговор его тоже проигрывал в сравнении с недавно прочитанными рукописями. Нынешний Виктор был поглощен желанием пробиться на прежний пост. Может ли отец ему поспособствовать? Что ни говори, доказывал он, при всех отклонениях за ним числятся кое-какие заслуги. А как насчет Эдит? Есть ли шанс, что она его простит и все-таки выйдет замуж? Узнав, что Эдит уже замужем, он огорчился, но не слишком. К стыду отца, он едва ли не сразу принялся выспрашивать, нет ли других кандидаток.
На предложение сэра Джеффри не думать о женитьбе, пока не пройдет болезнь, Виктор довольно горячо ответил:
– Как ты не понимаешь? Я должен как можно скорее связать себя по закону с какой-нибудь приличной девицей. Ведь если снова заболею, как бы мне не жениться на этой кошмарной замарашке. А если я буду уже в законном браке, второй не пойдет в счет.
Такая безжалостность поразила сэра Джеффри. Он заявил, что низость – жениться только ради того, чтобы обесценить будущее двоеженство. Виктор поспешно оправдался: мол, он, конечно, надеется найти девушку, которую действительно полюбит. Сэр Джеффри поневоле сравнил нынешние планы Виктора с щепетильностью прежнего относительно женитьбы на Мэгги.
Несколько позже приехал его друг-психиатр. Он долго беседовал с Виктором, а сэр Джеффри изложил ему итоги своих изысканий. Врач пришел к выводу, что второй Виктор – настоящий Виктор или более развитая часть целого, нынешний же Виктор – не более чем осколок. Он предположил, что объединение двух личностей создаст Виктора, не менее блестящего, чем ныне отсутствующий, но более уравновешенного. Для такой попытки он считал необходимым поместить молодого человека в его частную лечебницу. Сэр Джеффри обещал, что попробует добиться от сына добровольного согласия. Но Виктор встретил его предложение нервозной яростью и жалостью к себе.
Проходили недели. О возвращении на прежнюю работу речи не заходило. Сэр Джеффри, хоть и не говорил этого вслух, был убежден, что мальчик не в состоянии брать на себя ответственность. Он все еще страдал от приступов черной депрессии и впадал иногда в ступор, граничащий с комой. Придя в себя, он почти все время тратил, гоняя на машине по округе (спортивный автомобиль для него сохранили). Кроме того, он много охотился. И пытался снова втереться в местное общество. Эти попытки не приносили больших успехов, поскольку люди настороженно относились ко всякой эксцентричности.
