Когда стало ясно, что поток писем от Виктора иссяк, Мэгги сочла себя свободной от обязательства не влиять на него и направила приобретенное умение на усиление Виктора бодрствующего против его сонного «я». Но этот опыт был труднее других, потому что Виктора не было рядом. Она не могла знать, как он реагирует, если реагирует вообще. Вообще-то она большей частью возлагала надежды на попытки передать Виктору образ своего лица и воспоминания о самых вдохновляющих их беседах. Для этого она урывками задерживалась перед зеркалом, чтобы сформировать и переслать как можно более точный образ.
Между тем ее тревога и нетерпение нарастали. Наконец Мэгги решилась отправиться в городок, где жил Виктор, и найти его адрес, хоть и понимала, что тем самым скомпрометирует и себя, и его. То, что она услышала от его квартирной хозяйки, внушало большое беспокойство.
Я расскажу об этом так, как услышал от Виктора в лондонской гостинице. После последней встречи с Мэгги приступов у него больше не было. Он усердно практиковал свою новую «технику» и старался не перенапрягаться. Со временем он уверился, что твердо стоит на ногах, и немного утратил осторожность. Под конец семестра он побывал на «собрании», устроенном студентами в отдаленном городке. По такому случаю, чтобы влиться в компанию, он отступил от временного обета трезвости и позволил себе порядочно пива. Я уже упоминал, что бодрствующий Виктор был мало подвержен опьянению. Однако в тот раз он ощутил легкий хмель. Больше он не стал пить. Неизвестно, спиртное ли вызвало катастрофу или тяжелый чемодан, который на обратном пути упал с багажной полки ему на голову и на мгновение оглушил. Домой он вернулся очень усталым, со страшной головной болью. И сразу лег в постель.
На следующий день он проснулся «Чурбаном». Он ничего не помнил с тех пор, как стоял у алтаря с Эдит два года назад. Он очнулся среди бела дня в совершено незнакомой и довольно бедной спальне. Под подушкой нашел свои наручные часы. На них было двадцать минут одиннадцатого. Ничего не понимая, он вскочил с кровати, голова гудела. На стуле лежала одежда, кое-что было ему знакомо. На туалетном столике обнаружилось немного мелочи, бумажник, карандаш и ручка и другие, большей частью знакомые вещи. Он накинул знакомый халат, куда более поношенный, чем ему помнилось, и открыл дверь, за которой оказалась явная «гостиная меблированных комнат». В камин недавно подложили дров. Стол был накрыт для одного, столовый прибор не тронут. Рядом с тарелкой лежала сложенная газета – «Манчестер Юнайтед», – издание, с точки зрения Чурбана, весьма сомнительного направления. Виктор взглянул на дату – 24 февраля 1923 года. Он упал в кресло, чувствуя себя больным и напуганным.
