Немного оправившись после этой связи, Мэгги опять связалась с непривлекательным образчиком рода человеческого. Но в этот раз разочарование наступило раньше, и она дала мужчине отставку без серьезных последствий. Несмотря на две неудачи, страсть к новому опыту и «современности» заставляли ее делать все новые попытки. Отвращение с каждым разом приходило все раньше, пока она не научилась чураться малейшей близости с мужчиной.
В Глазго, работая в баре низкопробной гостиницы, она пережила приключение иного рода. Она встретилась с негром. Он ужасно кашлял, может быть, от туберкулеза, и был отчаянно одинок. Он мечтал о возвращении в Западную Африку, но денег на билет у него не было. Девушки смотрели на чернокожего нищего простака как на пустое место. У него сохранились остатки красивого, мощного телосложения и собачий взгляд. Мэгги пригрела его из жалости, по-матерински. Он ответил страстью и великой нежностью, ни разу не посмев коснуться своего божества. Мэгги с удивлением обнаружила, что его случайные прикосновения не вызывают у нее отвращения. Она чувствовала, что в этом нежном существе нет места скотской похоти, двигавшей другими ее любовниками. Он к каждому, даже к своим гонителям, относился с глубоким уважением. Он всегда ожидал от человека хорошего, пока тот не доказывал обратного. Мэгги понемногу прониклась к нему большой привязанностью и, как королева, снисходящая к подданному, которого избрала в супруги, мягко подвела его к любви. Поначалу даже коснуться ее руки казалось ему святотатством. Но шаг за шагом он дошел до того, что осмелился раздеть свою богиню – благоговейно, как священник, снимающий покров со святыни. В Мэгги не было ни отвращения, ни страха, только тепло и любовное предвкушение. Но тут мужчина удивил ее, отдернув дрожащие руки, и пробормотав глухим голосом:
– Я не должен, не должен. Во мне дьявол, он причинит тебе боль.
В Мэгги эти слова только усилили доверие и готовность отдаться. Она легко справилась с его застенчивостью, и он с почти религиозным трепетом и нежностью овладел ею.
Они поселились в очень скромной квартирке, снятой на жалованье Мэгги и его редкие заработки, когда ему удавалось найти работу. Некоторое время она была довольна жизнью, но понемногу стала тревожиться и страдать от одиночества. Ей не хватало дружбы равных и общего дела. Ее негр, бесконечно терпеливый и нежный, даже понимающий ее душу, был слишком далек от «большого мира», околдовавшего Мэгги.
