Разбить яйца, не приготовив омлет
Новая роль безработицы является симптомом кризиса, обнажающего «те структурные ограничения, на которые наталкивается капитал в попытке подчинить логике коммерциализации нематериальную экономику и интернет, где продолжает преобладать принцип добровольности, несмотря на попытки ограничить доступ при помощи экономических барьеров и усиления контроля за соблюдением прав интеллектуальной собственности»>9. Иначе говоря, кризис не только вытекает из неадекватного финансового регулирования, но выражает «объективную сложность задачи заставить нематериальный капитал работать как капитал, а когнитивный капитализм работать как капитализм»>10. Соответственно, этот кризис свидетельствует о конце проекта «новой экономики» девяностых – идеи о том, что капитализм можно обновить в цифровой форме, что программисты и другие работники умственного труда превратятся в «креативных» капиталистов (носителем этой мечты стал журнал Wired). Вот почему для поддержания жизнеспособности системы требуется все более активное вмешательство государства. Здесь нужно обратить внимание на двойную иронию: есть доля истины в утверждении, что государственный социализм потерпел крах в 1990-е годы, не сумев приспособиться к цифровизации экономики и общественной жизни, однако традиционная марксистская идея о противоречии между производительными силами и производственными отношениями теперь ставит под сомнение сам капитализм. (Таким образом, нужна новая концепция базового дохода не как расширенной поддержки безработных, то есть перераспределения в качестве меры социального обеспечения, а как финансового признания того факта, что в наукоемкой экономике коллективная производительность «всеобщего интеллекта» является главным источником богатства>11.)
Коммунизм остается горизонтом, единственным горизонтом, равняясь на который можно не только судить о современных событиях, но и адекватно их анализировать, он служит своего рода имманентным критерием, помогающим разобраться, что пошло не так. Вот почему нужно отказаться от «неорикардианского компромисса между наемным трудом и производственным капиталом против власти финансов»>12, этой попытки оживить социал-демократическую модель государства всеобщего благосостояния: любая демонизация финансового капитала – это маневр, призванный затенить базовое противоречие капиталистического производства, перенеся его в область «паразитического» финансового капитала. И столь же решительно необходимо отвергнуть то, что с иронией можно назвать «левым фридманизмом» – идею, продвигаемую Ван Хуэем (среди прочих), согласно которой сегодня мы наблюдаем вовсе не последствие рыночной экономики, а ее искажение: «Сопротивление монополизации и доминирующей рыночной тирании нельзя просто приравнять к борьбе “против” рынка, ведь само такое социальное сопротивление предполагает усилия по созданию справедливой рыночной конкуренции и экономической демократии»
