Ответ на кризис социализма в теории и на практике
От «Манифеста Коммунистической партии» 1848 года до разоблачений в 1956 году теория и практика ушли вперед на целый век. Кризис крайне левых заключался в том, что логика и факты противоречили принципам социализма. Поставьте себя на место умного, информированного социалиста, столкнувшегося со всеми этими данными. Как бы вы отреагировали? Вы глубоко привержены социализму: вы чувствуете, что социализм – это правда; вы хотите, чтобы это было правдой; с принципами социализма вы связывали свои мечты о мирном и процветающем обществе будущего и все свои надежды на решение проблем нашего нынешнего общества.
Это стало моментом истины для каждого, кто пережил агонию драгоценной надежды, разбившейся о скалы реальности. Что вы делаете? Вы отказываетесь от своей теории и опираетесь на факты? Или вы пытаетесь найти способ сохранить веру в свою теорию?
Итак, вот моя вторая гипотеза о постмодернизме: постмодернизм – это выработанная крайне левыми теоретиками эпистемологическая стратегия реагирования на кризис, вызванный неудачами социализма в теории и на практике.
Здесь может помочь следующая историческая параллель. В 1950-х и 1960-х годах левые столкнулись с той же дилеммой, с которой столкнулись религиозные мыслители в конце 1700-х годов. В обоих случаях доказательства были против них. В эпоху Просвещения все видели, что классические аргументы богословия содержат много пробелов, и традиционные религиозные объяснения реальности быстро опровергались противоположными натуралистическими научными доводами. В результате религии грозила опасность закрыться от интеллектуальной жизни. В 1950-х и 1960-х годах аргументы левых в пользу продуктивности и гуманности социализма терпели неудачу в теории и на практике, а либеральный капитализм быстро рос, повышая уровень жизни и проявляя уважение к свободе человека. К концу 1700-х годов у религиозных мыслителей был выбор: принять факты и логику в качестве последней апелляционной инстанции и тем самым отвергнуть свои глубоко лелеемые религиозные идеалы или же сохранять верность этим идеалам и атаковать саму идею о том, что факты и логика имеют значение? «Я должен был ограничить область знания, чтобы дать место вере», – писал Кант в предисловии к первой «Критике». «Вера требует распятия разума», – писал Кьеркегор в «.Страхе и трепете», и поэтому он приступил к распятию разума и прославлению иррационального.
