Привычных звуков Лёнька не услышал, зато где-то за стеной мужской голос с выражением читал сказку. Он собрался с силами и позвал:
— Эй, есть кто?
В дверь заглянула племянница Маргоша.
— Дядь Лёнь, ты проснулся? Бабушка скоро вернётся.
Лёнька, насколько смог, осмотрелся. Точно, он в доме бабушки Ривы, а рядом на стене висит ковёр с замысловатыми узорами, которые в бреду казались ему ползающими змеями.
— А кто там разговаривает?
— Это пластинка.
Одеяло в накрахмаленном пододеяльнике жутко кололось. Он его откинул, но через несколько секунд натянул обратно.
— Дядь Лёнь, тебе холодно или жарко?
— Наверное, холодно.
Маргошка притащила белый тулуп, когда-то привезённый Пашкой из Норильска и по причине малой пригодности в тёплом южном городе подаренный бабушке.
— Держи, мне эти одеяла тоже «кусаются», — она сдвинула неуютное покрывало в ноги и набросила на Лёньку тулупчик с длинным внутренним мехом.
— Так теплее?
— Да, так хорошо. А ты чего не в школе? Сегодня воскресенье?
— Июнь уже. Каникулы у меня.
Июнь? Ему казалось, что ещё должен быть май… Произошедшее вроде бы потихоньку вспоминалось, но пока не связывалось в единую картину.
— Найди, пожалуйста, мой чемодан, — обратился он к девочке.
В багаже были кое-какие подарки, бельё, портмоне и музыкальный диск. Деньги из кошелька племянница положила в буфет, чтобы бабушка брала, сколько нужно.
— Притаскивай сюда свой проигрыватель, — попросил Лёнька. — Вместе будем слушать.
— Это старая радиола, она тяжёлая. Подожди.
Маргоша выбежала из комнаты, и он услышал со двора звонкий голос:
— Захарчик! Захарчик, зайди, помоги мне.
Пришли мальчик-подросток и миленькая девушка лет двадцати в светлой косынке, водрузили на стол массивную байду с поэтическим названием «Дружба». Девушка, едва взглянув на Лёньку, скромно опустила глаза и заспешила на выход.
— Кто это? — Маргоша рассматривала портрет полноватого, но очень симпатичного импозантного молодого человека на конверте пластинки.
— Это Ахмад Захир[2], его называют соловьём Востока.
— Лучше, чем Дин Рид[3]? — поинтересовалась девочка, включая проигрыватель.
— Лучше, — он подумал и добавил: — Сложнее. Садись рядом.
Маргошка устроилась у него в ногах. Лёньке под тулупом стало тепло, с музыкой — весело, а с живой и любимой племянницей — не одиноко. Он даже начал подпевать слабым голосом.
— Ты понимаешь слова? — спросила Маргоша.
— Конечно. Это дари, афганско-персидский язык. Я его в институте выучил. Он похож на таджикский и фарси, то есть я вроде как учил один, а в итоге знаю сразу три языка. А ещё французский, арабский и пушту.
