Всё как-то так… сложно, в общем….
Но жизнь-то продолжается!
У меня есть Светка, есть Римма Марковна, есть стратегический план, который мы составили с Валеевым и который должен ого-го как еще «бабахнуть». И главное — мне всего тридцать лет, я только в самом начале пути. А с моими знаниями из будущего, с моими полученными навыками уже здесь, с инструкциями Валеева, с его связями и деньгами — идти теперь по жизни будет легко и приятно. И можно успеть достичь многого.
Так что жизнь продолжается.
Жизнь продолжается…
Какой-то звук за спиной заставил меня развернуться. Последнее, что я увидела — перекошенное от ярости белое лицо Горшкова, его нечеловеческий вопль «сука!», боль под лопаткой и всё…
Меня не стало…
Я открыла глаза и не поняла ничего. Где я?
Все тело было такое легкое, точнее я его вообще не чувствовала.
— Ирочка! — прозвучал голос, такой знакомый, такой родной.
Как же это? Я обмерла. Слезы покатились из глаз. Если это сон, я не хочу просыпаться!
— Иринка! Родная моя! Ты пришла в себя! Ты вернулась! Наконец-то! — надо мной склонилось лицо Жорки! Как так? Это же Жорка! Такой весь седой, постаревший. Но такой родной.
— А мы уже и не надеялись, — Жорка заплакал, навзрыд, как ребенок, плечи его содрогались. — Но я знал! Я знал, что ты вернешься!
— Жорка… — хрипло, с трудом смогла выдавить я и сразу закашлялась.
— Тихо, тихо, девочка… роднуля моя… потерпи… потерпи… Я сейчас! Я быстро! — Жорка куда-то метнулся, потом прибежал, и мне к губам прислонился стакан.
Вода. Как же я хочу пить!
Я пила и пила, как никогда в жизни.
— Хватит, Ира. Нельзя много тебе, — горячо зашептал Жорка, пожирая меня тихими, наполненными счастьем глазами.
Когда первые страсти улеглись, я заметила, что лежу на странной кровати, напоминающей больничный топчан. Под капельницей.
Наверное, мне стало плохо и сейчас я в больнице. А Жорка хлопочет рядом. Интересно, как давно я здесь? И такой странный сон приснился… такой реальный.
— Жорка, — тихо позвала я. Говорить было трудно.
— Что зайка? — засуетился Жорка.
— Я давно здесь? Что со мной?
— Давай потом? — неуверенно протянул Жорка.
— Нет! — уперлась я. — Расскажи.
— Тебе не надо волноваться… — заюлил Жорка. Но я-то его хорошо знаю. Что-то нечисто.
— Расскажи! — потребовала я.
Жорка еще немного помялся, но я умею его убеждать.
В общем, я тогда упала. Меня не смогли привести в сознание. Я была в коме.
— Как долго я была в коме? — заволновалась я. Это же мои там, наверное, с ума сходят, волнуются. — Сколько дней?
