Маг опять всех своих собрал, ошейник мне на шею надел и поспорить предложил. Маги спорить не стали, но за показ нового способа расправы с ошейником заплатить согласились.
— Остроумный малый, — пробурчал один из них, отдавая моему хозяину деньги, — ты его береги, он тебе наверняка ещё не раз деньги принесёт.
На следующий день маг продал меня городскому магистрату.
— Надоел ты мне. Возни с тобой много, — пояснил он, — пошутили и хватит.
Таких как я, у города было человек тридцать. Держали нас во дворе тюрьмы под двумя навесами, слабо спасавшими от дождя. Лежать приходилось на голых досках. Единственно, на что расщедрился магистрат, так это на маленькие подушки, набитые соломой. Каждое утро нас кормили сытной, хотя и не очень вкусной едой и забирали на работы. Приводили вечером и, с приходом последнего, выдавали уже остывший ужин. А днём — как повезёт. Всё зависело от работы и жадности старшего над нами. Деньги городской магистрат на наши обеды выделял исправно и выдавал ему на руки. Так и говорили — вот тебе десять работников и пятьдесят медяков. А там — как он решит. Мог накормить, а мог оставить эти гроши себе. Я сразу усвоил, что две кормёжки хуже чем три. Что либо просить было бесполезно. Один из наших пожаловался, и его сразу отправили в городские каменоломни. Начальник тюрьмы его напутствовал как родного:
— Хорошее место, как раз для тебя. В этой яме вся еда по распорядку и без задержки — тебе понравится.
Мы попробовали работать как кормят. Старший днём ничего не сказал, а вечером лишил нас ужина. То, что две кормёжки хуже чем три, мы уже знали, но теперь нам преподали урок, что две пайки лучше чем одна.
Был среди старших мастер, что за булыжными мостовыми следил. Ему одна хозяйка харчевни нравилась, так что обедал он только там, и наши медяки ей отдавал. Жадной она не была — наваливала на наш стол то, что с вечера оставалось, — всё равно выбрасывать. Но не объедки, а именно приготовленные, но не востребованные блюда, которые нельзя подать на второй день. Куски нарезанного и уже зачерствевшего хлеба, нашинкованные увядшие овощи, заветревшиеся гарниры, потерявшие часть своего вкуса остывшие подливки. Готовила она неплохо, но каждый раз одно и тоже, поэтому наплывом посетителей похвастаться не могла. Вот я и предложил ей приготовить мясо как меня самого учили — на открытом огне. Она заинтересовалась, мастеру перепала пара улыбок и до самого вечера я готовил во дворе её харчевни. Не все нужные травки нашлись, обошёлся тем что было. Новое блюдо посетителям понравилось. А я наелся мяса впервые с того дня, когда к нашему костру подсел Одноглазый Ахнур. Так и повелось, раз в три дня с обеда и до вечера я готовил мясо во дворе харчевни. Бежать даже не пробовал, в ножных кандалах далеко не убежишь.
