Дела у трактирщицы пошли немного лучше. Я ещё показал, как у нас в степи готовое мясо заворачивают в лепёшки, чтобы жир не капал. Это тоже позабавило посетителей. Хозяйка даже сказала, что хочет меня выкупить у города. Но тут мастер потребовал у неё плату за мои труды. Она предложила ему денег, а он предложил ей не выдумывать, протянул руку и огрёб пощёчину. Ругались они на заднем дворе, не обращая на меня никакого внимания.
— Тогда я заберу степняка, — пригрозил он.
— Да хоть сейчас! — отрезала она.
Мастер так и сделал. Хорошо, что как только они ругаться стали, я есть начал, уже догадываясь, чем дело кончится. Лепёшку успел съесть и два больших куска мяса. Хотя бы пообедал.
На следующий день нас на работу не повели. На завтрак дали по куску хлеба. На обед тоже. Делать было нечего и разгорелся спор. Старик, попавший сюда за долги, утверждал, что нас скоро выпустят. Парочка карманных воришек уверенно называла нашим следующим пристанищем каменоломню. Не желающий рассказывать за что сюда попал жрец заикнулся было о массовой казни за грехи наши, но его быстро заткнули. Двое проштрафившихся военных, всегда державшихся вместе, уверяли, что к городу подходит враг и поэтому всем стало не до нас.
— Эх, если бы право военного гражданства применили, — вздохнул один из них, бывший десятником и попавший к нам за пьяный спор с сотником.
— А что это? — поинтересовался я.
Десятник даже не повернул голову в мою сторону, но интересно стало всем.
— Право военного гражданства применяют, когда городу нужны воины. Любой не гражданин может записаться в городское ополчение. Записывают даже таких как мы. Если удастся себя проявить, то заключённых отпускают на волю. Но за трусость или неисполнение приказа казнят на месте.
Все заговорили разом и начался спор. Военные и попавшие в тюрьму горожане были готовы попытать счастья в сражении. Воры решили, что в тюрьме будет безопаснее. А я размышлял о том, что если мне дадут оружие, то отобрать его уже не получится.
На следующее утро начальник тюрьмы вошёл в наш двор в сопровождении четырёх злющих на вид десятников и двух стражников. Брезгливо оглядев нас он недовольно сказал:
— К нашему благословенному городу подходят войска соседнего княжества. Эти мерзавцы собрали большую армию и на стенах нужны будут все, способные держать оружие. Само собой, мы отобьём этот приступ и без вас. Но магистрат в своей великой милости решил применить к вам право военного гражданства. Вступайте в нашу армию и докажите, что вы мужчины. Вам простятся прегрешения и будет дарована свобода. Само собой, за трусость вас убьют на месте. Тех, кто согласится, заберут эти добрейшие десятники, остальные отправятся в камеры, общественных работ во время войны для вас не будет. Прошу вас, господа, — обратился он к сержантам, — забирайте их!
