Паша понял, что его раздевают. Причем в буквальном смысле. Он сидел на чем-то мокром и холодном, а сраный Ким и Шьямалан сдирали с него куртку, как пацанята в финальной сцене «Кулачного права свободы». Карвай курил, упершись задом в капот девятки. Ким напялил куртку поверх своей. Шьямалан сказал что-то по-таджикски, и Ким достал из внутреннего кармана айфон.
– Да вы охуели! – сказал Паша. – Я вас найду по этому айфону, и вы отсосете. Друг у друга.
– Ебало завали, – Ким швырнул куртку в снег. – У пидара вещи не берем.
– На, соси свой огрызок. – Шьямалан засунул айфон Паше в рот.
Паша схватил Шьямалана за руку и рванул на себя, Шьямалан перекувырнулся и задел его ботинком по лбу. Вонг подбежал в замедленном темпе, Паша успел разглядеть ребристую подошву и ушел в черный экран.
– Здравствуй, отец, – Наим обнял Алимжона. – Вот, купи себе что-нибудь хорошее.
Алим похлопал сына по спине и разглядел через его плечо убитую девятку. Хуршед ковырялся под капотом, Сафарбой, которого все звали Шуриком, сидел на водительском месте.
– Не надо, – Алим сунул деньги обратно. – У тебя карбюратор дрянь, съезди отрегулируй.
– Да хуй с ней, – сплюнул Наим. – Сраное зубило. Я у Джоника бэху возьму.
Русская тачка заглохла прямо перед шлагбаумом и с тех пор не заводилась. Втроем они подняли шлагбаум и закатили ее мимо спящего охранника во двор, где стояли в ряд десять пустых газелей.
Несмотря на праздник, многие парни были в фирме. На конвейере в упаковочном цеху стояли бутылки с пивом и коньяком, пластиковые стаканы и тарелки с толстыми ломтями карбонада. Мохаммед, которого все звали дядя Миша, рубил баранью тушу. На пандусе перед газелями дымили три складных мангала из «Пятерочки».
Бахтиёр, двоюродный брат Хуршеда, помешивал угли. Наим хотел обняться с ним по обычаю, парень почему-то отпрянул и странно посмотрел на Наима. С Хуршедом он даже не стал здороваться.
– Зачем приперся? – спросил Бахти. – Деньги кончились?
Хуршед растер в руках пригоршню снега и смазал грязь на бумажную салфетку. Сафарбой через рукав взял шампур и начал жевать. Мясо быстро остывало и покрывалось жирной пленкой.
– Ебаный шакал, это свинина!
– Не тявкай, – ответил Бахти. – Мусульманин, блядь, нашелся.
Сафарбой ухватил зубами следующий кусок.
Свинину не ел только сильно верующий дядя Миша. Когда через твои руки проходит столько свинины, покупать что-то другое просто глупо. Таджики каждый день массировали свинину, резали, отмывали кровь со столов. А коптильный цех мог совратить любого мусульманина за две минуты.
