За две недели все иллюзии развеялись. Мостовский рассказывал надежным знакомым об абсурдной системе якобинцев, предостерегая от ее насаждения в Польше, но вскоре понял, что общей тенденции не переломить. Возможность начать переговоры и добиться условий, подходящих для Польши, была упущена, а войну полякам не выиграть, ему это было ясно как день. Когда карета несется в пропасть, лучше не сидеть на облучке, ведь всю вину потом возложат на возницу. Поэтому Тадеуш не вошел в Наивысшую Национальную раду, отказался от должности советника и главы Департамента народного просвещения и согласился лишь на место заместителя главы Провиантского департамента: заместители в Раде не заседали.
Теперь кошмар повторялся наяву. Закжевскому сегодня удалось спасти несколько узников, но надолго ли? И эти женщины… Он смотрел на них, а видел Розалию – ее небесные очи, волосы цвета спелой пшеницы, пленительные груди идеальной формы… Когда ему сообщили, что ее перевели из Консьержери в приют, потому что на суде она объявила себя беременной, он вздохнул с облегчением. Теперь же тревога металась диким зверем по тесной клетке его мыслей: пройдет какое-то время, и все поймут, что беременность ложная. И что тогда?
Розалия Любомирская, урожденная Ходкевич; «Розочка из Чернобыля». В юности они пережили мимолетный роман, с помощью которого она пыталась забыть Юзефа Понятовского. В красавца Юзефа были влюблены все польские дамы. В Варшаве долго рассказывали о том, как Розалия Любомирская, Барбара Коссовская и Юлия Потоцкая решили устроить князю сюрприз на день его именин, 19 марта: подкупили камердинера и пробрались в его спальню, нарядившись тремя Грациями, чтобы, когда князь придет почивать, заставить его сыграть роль Париса и выбрать из них самую красивую. Но Юзеф редко спал один (в его опочивальне было четыре двери, чтобы чей-нибудь неожиданный визит не застал его «на месте преступления»). Граций ожидал еще больший сюрприз, когда тем вечером он явился к себе с хорошенькой танцоркой. С досады они разбили принесенные с собой вазы, разорвали покрывала, сбросили на пол курительницы с благовониями и убежали, а князь хохотал им вслед…
Мостовский снова встретил Розалию в Лозанне в девяносто втором году, когда после торжества Тарговицкой конфедерации отправился путешествовать, изучая сельское хозяйство в Германии и Швейцарии. Розочка, у которой всегда что на уме, то и на языке, вела слишком вольные речи, вращаясь в свете, и барон Эрлах, трусливый бальи Лозанны, велел ей убираться из Швейцарии. Она пребывала в растерянности: куда ехать? Не в Польшу же? К тому же с ней четырехлетняя дочь… Тадеуш не мог отказать ей в помощи. Четыре года назад двадцатилетняя Розалия с мужем побывала в Париже, где ее прозвали «княгиня Весна». С тех пор там произошла революция, но молодые люди не придали этому большого значения: Париж есть Париж!
