На занятые укрепления тотчас втаскивали пушки, чтобы вести огонь по Варшаве с берега Вислы. Пока артиллеристы перевозили и устанавливали орудия, конница Шевича поспевала и там, и тут, отражая атаки. Казакам Шевич велел встать вдоль берега, ближе к острову, и кричать «ура!», чтобы поляки, ожидая нападения с той стороны, не могли подать помощи сражавшимся справа.
Закжевский прискакал в Прагу при первых звуках канонады; он охрип и надорвал себе грудь, отдавая распоряжения; испугавшись разорвавшейся гранаты, его конь встал на дыбы и сбросил седока; президент сильно расшибся о землю. Его подобрали и отправили с двумя сопровождающими в Варшаву; Вавжецкий, приехавший вместе с ним, остался.
В это время Денисов с конными егерями, казаками и мушкетерами прорвался через лес с засевшими в засаде стрелками, перешел вброд залив к Саской Кемпе, где накануне полегло немало русских солдат от огня польских батарей, обрушился на польскую конницу и потопил ее в Висле, захватив мост.
Еще пять батарей в Праге были отбиты. Поляки отступили к засеке и отчаянно защищались; их окружили со всех сторон. Новый человеческий водоворот закрутился вокруг зверинца; спешившиеся кавалеристы-евреи рубились подобно библейским героям, отказываясь покидать окопы.
Было уже совсем светло. Русские перетащили по мосту пушки из Саской Кемпы, установили их на Тамке и открыли огонь по Варшаве. Но тотчас рявкнули орудия с Замковой террасы и на Дынасах, у дворца принца Нассау, заставив врага замолчать.
Теперь единственной ниточкой, связывавшей Прагу с Варшавой, был деревянный мост через Вислу напротив Замка. Туда бежали люди – обезумевшие от страха жители Праги вперемешку с отступающими ополченцами; их преследовали русские егеря. Бастион в Бродно, защищавший подступы к мосту, продержался меньше часа; заслышав близкое «ура!», литвины побежали – бросались вплавь, падали с моста, барахтались, захлебывались, шли на дно… Ворвавшись в бастион, Клуген увидел лежащие повсюду мертвые тела и окровавленного офицера, обнявшего пушку. Ясинский! Красавец, мечтатель, поэт – всего год назад они мило болтали в варшавских салонах! «Поднимите его», – велел майор двум гренадерам. Разлепив залитые кровью веки, Ясинский увидел помутившимся взором два приближающихся к нему зеленых мундира, поднял руку с пистолетом и выстрелил. В следующий миг в его грудь вонзился штык.
Мушкетеры выстроились на ретраншементе, егеря устремились по берегу к мосту, а гренадеры, построившись, пошли на главную площадь Праги. Строй быстро смешался: в солдат стреляли из окон и с крыш, и они врывались в дома, убивая всех на своем пути; офицеры были не в силах прекратить кровопролитие. Женщины с детьми и старики бежали к мосту, как вдруг в толпе их раздался страшный крик, над головами взвился дым: русские подожгли мост, отрезав путь к отступлению. В ту же минуту земля содрогнулась, раздался страшный грохот, и всё заволокло дымом и пылью – взорвался пороховой погреб. Во все стороны разлетались ядра и лопавшиеся в воздухе гранаты, а к главной площади с четырех концов пробирался гудящий огонь, в один миг обнимавший деревянные дома. Визжали и плакали дети; рыдали женщины, моля о пощаде; «Нет никому пардона!» – кричали озверевшие солдаты, стреляя в толпу и орудуя штыками…
