…То была памятная весна. Накопив силы, страна приступала к штурму. С листов чертежей контуры будущих заводов-гигантов перешагнули на строительные площадки, зримо стали проступать в линиях котлованов, фундаментов. Ленинский план социалистической индустриализации начал претворяться в жизнь.
Застучали первые топоры и на левом берегу реки Томь, против старинного сибирского городка Кузнецка. Кузнецкстрой начинал жить. Рабочих было совсем немного. На площадку потянулись крестьяне-отходники из окрестных сел, прибыло несколько специалистов во главе с главным инженером строительства Иваном Павловичем Бардиным. Велась подготовка к большому наступлению. Но выглядела она пока прозаично.
…От станции тянулись подводы с бревнами. Длинная их вереница с хлюпаньем месила тягучую глину только что проложенного тракта. Около одной из подвод шагал Андрей Севастьянович. Вытягивая с усилием сапоги из болотной жижи, он прикидывал, сколько ходок удастся сделать в этакую распроклятую слякоть. За каждое бревно платили по 15 копеек.
Дорога пошла в гору. Раскисшая под доящем, она стала скользкая, как каток. На крутизне лошадь, подавшись вперед всем своим корпусом, налегла на оглобли. Спина ее выгнулась, гривастая голова на широкой короткой шее низко опустилась. Копыта беспомощно заскользили, а крупный, с синевой глаз с укором косил на хозяина.
Андрей Севастьянович досадливо крякнул, подпер плечом передок и поднатужился. Уйдя по щиколотки в грязь, ноги нашли твердую опору. Телега медленно двинулась вперед. На взгорке начиналась будущая Тельбесская улица. По обе стороны поднимались первые венцы барачных срубов. Площадка готовила жилье к приему новых рабочих. Разбрызгивая грязь, бревна скатывались на землю.
«Больше не обернуться», — подумал Андрей Севастьянович. Сгущались сумерки. Возчики сгрудились под дощатым навесом у хилого костерка. Коренастый паренек с заткнутым за кушак топором, сидя на корточках, подкармливал огонь смолйстой щепкой и с интересом прислушивался к разговорам.
— Бают мужики — басил ладно скроенный, с окладистой черной бородой дядька, — будут, однако, Бессонову нашу изводить, дома снесут, посевы тоже. Непорядок это! Прадед мой тут землю пахал, каждый колышек в плетне своими руками вколочен. А теперь прахом все по миру пустить? Я так думаю, согласия на то давать не след. Его, заводище-то, строить можно и в стороне малость. У Советской власти земли много. А если и вовсе не тут, так оно для миру еще лучше будет!
