– Жан Кокто тоже человек-торжество, однако он не так нравится всем.
– Жан Кокто – гомосексуалист, это накладывает некоторый непримиримый общественный отпечаток. К Ван Гогу относятся как к брату, он мужественен, он свой в Первую мировую, он трудяга с закатанными рукавами рубахи, в замызганных грязью штанах. С ним можно запросто заночевать в канаве. Жан Кокто это балет, это элитарность. Вряд ли ему пожал руку сам Ван Гог. Винсент был очень терпим к сексуальным отношениям между людей, но он чтил библейские каноны, а гомосексуализм, как бы его не выворачивали наизнанку, отступление от канонов, их перечёркивание.
– Будь Ван Гог мужеложником, он бы не имел всемирной славы?
– Так и есть. Возьмём великого в узких кругах Алистера Кроули. Он мог бы стать тем кем хотел, великим для всех, но даже среди нацистов он был никем. Всё дело в том, что гомосексуализм это дегенератство, он не даёт детей, продолжения жизни, а человек это не робот. Даже в основе робототехники развитие подразумевает размножение. В животной среде гомосексуализм также есть, но там он как нечто попутное с размножением, он не образ жизни. Кроули был душой компании, ведь хороший альпинист, поэт, организатор это многого стоит. Но его ошибкой было привнести такую свою слабость как гомосексуализм в среду телемы. Должно быть отдельно мухи, и отдельно котлеты, кому что нравится. Кто-то должен есть котлеты и валить лес, а кто-то должен любоваться мухами и писать их на картинах или сочинять о них поэмы.
– Времена "Ливерпульской четвёрки" пропагандировали сексуальную свободу.
– Да, наркотики многое открыли для публики. Церковные устои сильно пошатнулись. Но то была свобода одного шага. Вступали в связь и тут же расходились. Я знаю статистику: лесби и гомо их столько то процентов, что и год назад. Общество должно размножаться, есть некий генеральный план, а то что выход из нормы общего строения, то развивается параллельным курсом. Хиппи это временный бунт, это давление подросткового инстинкта над моралью. Фильмы "Эммануэль" и "Греческая смоковница" – это и есть красота картин Ван Гога, их обнаженность, их жажда солнца и света. Именно Ван Гог открыл миру глаза на нашу обнажённость, даже если на нас куча одежды. Завсегдатаи психиатров это люди, не вписавшиеся в настоящее время, они где-то ещё в будущем, они предтечи. Ван Гог открыл нечто, с чем он один справится не мог. Он предтеча поп-арта, времени рекламы и трудоголизма. Он отдал всего себя своим творениям, без остатка. Даже часть уха. Сейчас это бы назвали правильным пиар-ходом.
