— Одиночки летают? — небрежно уточнил Филиппов.
— Очень много и одиночек! — восхитился я.
— Ясно, едем!
Я удивленно посмотрел на него. Около острова, куда он собирался забраться, на многие километры стелились такие меляки, что если на них обсохнешь, не успеешь уйти от норд-веста, то придется ждать не одну неделю, чтобы выбраться оттуда. Я напомнил об этом Филиппову. Он так взглянул в ответ, что я пожалел о своем напоминании.
— Вот поэтому туда и не ездят «охотнички», — буркнул он и добавил: — На охоте быть, не разиня рот ходить.
Быстро выпотрошив и прибрав в носовой отсек утреннюю добычу, мы вздернули на мачту парус и побежали к новому острову. Вскоре за кормой стал оставаться мутный след — это наше движение взбаламучивало на близком дне легкий ил и мелкие водоросли. Потом руль при каждом сходе лодки с волны застучал о дно. Иван Степанович снял его и принялся править шестом. Остров быстро приближался, уже простым глазом было видно, как много около него птиц. На необозримых отмелях и длинных косах расположились тысячи уток, гусей, казарок — они почти все подняли головы и настороженно наблюдали за нашей лодкой.
Кулас всем плоским дном вполз на меляк, заскрежетал по песку и резко остановился. Парус навалился на мачту, она жалобно заскрипела. Я быстро «поронил» парус, закручивая полотно вокруг рейка. От нашей работы, наших движений с невероятным криком и гамом взлетели неисчислимые птицы, потянули от острова в море.
«Все уйдут, — подумал я. — Уж очень бесцеремонно вторгаемся мы в их владения. Днем, да еще на лодке…» И еще показалось, что Филиппов решил пофасонить передо мной, показать обилие дичи — он знал, что я ни разу не охотился около Морских островов, в обычные дни добраться до них не хватало времени, а в отпуск предпочитал охоту на меляках Нижней косы, где знал каждый кустик.
Птицы, перелетев не очень далеко, уселись и перестали обращать на нас внимание. Мне стало ясно все: дичь здесь непуганая, как говорят охотники, «места необстрелянные».
Оставив кулас, мы долго брели по воде до зарослей. Скрадки не устраивали, просто встали в густые кусты чакана, недалеко друг от друга.
Мастерски же стрелял Иван Степанович! Выбирал птицу в самом неудобном для поражения полете, бил дуплетами, — и где бы и как бы ни летели утки, падали две! Старик хорошо знал, что мне редко удается дуплет, и, видимо, только поэтому сам бил только ими, и лишь из-за этого я мало стрелял, любуясь его ловкими и точными выстрелами, стрельбой без подранков.
