— Ставрос? Ты встречаешься с греческим судоходным магнатом?
Слоан перестаёт печатать и закатывает глаза.
— Нет, девочка, он – тот красавчик, о котором я тебе рассказывала. — Когда я тупо смотрю на Слоан, она настаивает: — Помнишь, ну, тот, кто пришёл на мой урок йоги в обтягивающих серых спортивных штанах без нижнего белья, чтобы все могли видеть идеальные очертания его члена?
Я выгибаю бровь, уверенная, что запомнила бы это.
— О, да ладно. Я тебе всё о нём рассказала. У него есть дом прямо на озере. Триста футов частного пляжа. Технарь. Что-нибудь из этого припоминаешь?
У меня в голове ноль мыслей, но я всё равно киваю.
— Верно. Ставрос. Серые спортивные штаны. Припоминаю.
Она вздыхает.
— Но не выглядишь припоминающей.
Мы смотрим друг на друга через стол, пока я не спрашиваю:
— Как рано начинается болезнь Альцгеймера?
— Не так рано. Тебе ещё нет и тридцати.
— Может быть, это опухоль мозга.
— Это не опухоль мозга. Ты просто вроде как… — Слоан морщится, не желая ранить мои чувства, — выпала из реальности.
Значит, болтушка Диана была права. Застонав, я кладу локти на стол и опускаю голову на руки.
— Я сожалею об этом.
— Тут не о чем сожалеть. Ты пережила серьёзную травму. Ты всё ещё переживаешь это. Нет правильного расписания для скорби.
Если бы только нашли тело, я могла бы двигаться дальше.
Мне так стыдно от этой мысли, что у меня горит лицо. Но уродливая правда заключается в том, что двигаться дальше некуда.
Самое худшее в пропавшем человеке, которого так и не нашли, – это то, что те, кого они оставляют, не могут по-настоящему оплакать его или её. Их родственники застряли в вечных сумерках неведения. Не в состоянии поставить точку, не в состоянии должным образом горевать, они существуют в своего рода оцепенелом подвешенном состоянии. Будто многолетники зимой, дремлющие под мёрзлой землёй.
Это вопросы без ответов, которые вас беспокоят. Ужасные «что если», которые грызут вашу душу голодными зубами по ночам.
Он мёртв? Если да, то как это произошло? Страдал ли он? Как долго?
Он вступил в секту? Его похитили? Начал новую жизнь где-нибудь в другом месте?
Он один в лесу, живёт за счёт даров земли?
Он ударился головой и забыл, кто он такой?
Он когда-нибудь вернётся?
Список бесконечен. Односторонние, открытые вопросы и ответы, которые повторяются по зацикленной траектории каждый час бодрствования, за исключением того, что вы разговариваете только с самим собой, не находя ответов на свои бесконечные вопросы.
