– Вера, – позвала Лариса, поднимаясь на порожек предбанника.
За занавеской тускло светила лампа. Верин сарафан ярким жизнерадостным пятном выделялось на тусклой бревенчатой стене.
– Вера, – позвала Лара громче и взялась за большую деревянную ручку двери в баню.
Подруга не отвечала.
«Ушла что ли?» – подумала Лариса, – «Ну, не голая же! Платье-то здесь…»
И Лариса открыла дверь.
Сначала она ничего не поняла.
Что-то странное и большое, похожее на старое зимнее пальто, вывернутое дырявой бордовой изнанкой наружу, висело посреди бани.
«Что это?» – удивилась про себя Лара, переступая порог, – «И крюк такой огромный в потолке… Откуда взялся?»
Она сделала шаг, и чуть не упала, – удержалась, схватившись за край бочки с холодной водой. Пол был скользкий и весь залитый чем-то липким, густым, красным… Лара наклонилась, дотронулась пальцами до пола, затем поднесла руку к лицу, к глазам… Затем понюхала красные пальцы…
Похоже на кровь. Кровь?
Что за бред?
– Вера! – крикнула Лариса.
И вдруг увидела, что со старого, вывернутого на изнанку пальто, свешиваются длинные густые человеческие волосы, а вспоротые швы – это страшные кривые разрезы на белой молочной коже… Лара застыла, потом сделала шаг к страшной находке, не в силах оторвать от нее взгляд и не в силах поверить своим глазам.
И встретилась с другим взглядом. С мертвым застывшим Вериным взглядом....
Лара закричала. Закричала так, что крик ее звериным эхом пошел над ночной деревней, над оврагом и болотом, встрепенулась на высокой старой березе сова, темная злая луна качнулась в испуге прочь от железной банной трубы и застыла недобро над домом.
Лариса не помнила, как выбежала из бани. Осознание себя самой, и того факта, что она еще жива и существует в этом мире, и кто она такая, и где она сейчас, пришло на крыльце дома, когда, почувствовала сильную резкую боль в колене. Тяжело громко дыша, Лариса огляделась. Серый мрак, старые ступеньки с пробивающейся между трухлых досок желтой травой. Лара лежала на крыльце, видимо упала, зацепившись за порог. Как упала – не помнила. Во дворе было тихо, и только ее громкое тяжелое дыхание нарушало мрачную зловещую тишину.
Лариса поднялась на ноги, потрогала рукой лоб. Что это было? Наважденье? Сон? Или… В глубине участка тускло, словно приглушено, мерцало окно предбанника. Пойти проверить? Посмотреть, убедиться, что страшное видение было дурным сном? От одной только мысли, Ларису бросило в холодный пот, затем в крупную дрожь, а во рту пересохло, как будто она долго кричала.
