В комнате было тихо. Виталик, видимо, уснул. Из белого кокона одеяла видна только русая макушка.
Дружок, весело бросившийся было к кровати, вдруг заскулил, подвывая, и попятился к двери.
– Тише, – приложила палец к губам Лариса, – Виталика разбудишь, он, наверное, уже спит…
Но пес не унимался, и Ларе даже пришлось пригрозить шлепанцем. Только тогда Дружок замолчал, лег у двери, прижавшись к коричневому плинтусу и замер.
Аккуратно ступая между разбросанными по полу дачными игрушками, Лариса подошла к кровите и слегка приподняла край одеяла. Тонкие голые ножки пятилетнего пасынка в темноте показались покрытыми густыми серыми волосами, словно пушистой шестью. Лара не удержалась, и дотронулась до мохнатой щиколотки. Пальцы коснулись чего-то мягкого, и вправду, похожего на пушистую теплую шерсть. От неожиданности Лара одернула руку, Виталик зашевелился, потом вдруг быстро завертелся волчком на кровати, засучил ножками, подминая одеяло под себя, и, наконец, вскочил, сел на корточки и завыл по-собачьи, сверкая желтыми круглыми глазами. Вместо жиденьких русых волос на макушке шевелилась жесткая черная поросль, а уши, лопоухие как у Кости уши, были неестественно красными, словно обмороженными.
Лариса закричала, вскинула руки, очки упали н пол.
Маленькое чудище встрепенулось, вытянуло синие губы трубочкой, произнесло невнятное "уг" и закрыло глаза. Лариса бросилась к стене и нажала выключатель. В комнате стало светло. На кровати сидел Виталик и молча, не мигая, смотрел на Лару. Русые волосики, розовые лопоухие ушки, маленькие заспанные глазки. Тонкая пижамка завернулась вокруг худенького тела, а бледные ручки сжимали край одеяла
– Виталичек, я тебя напугала, – прошептала Лариса, стараясь разглядеть, куда упали очки – Мне показалось…
На дрожащих ногах она подошла к кровати и погладила мальчика по голове. Волосики были мягкие и нежные, как пушок. Виталик молча отстранился, затем отвернулся к стене, перебирая ручками, как зверек лапками, закопался в одеяло и тут же сладко засопел. Глухо заскулил у порога Дружок.
«Что это было?», – подумала Лариса. – «Я схожу с ума? Наверное… Ерунда какая-то…»
Посреди комнаты на полу валялись ее старенькие в коричневой, как у бабушки оправе, очки. Лара быстро наклонилась, подняла их, нацепила на нос. Мир опять стал другой, хороший, дружественный. Виталик тихо сопел на кровати.
Лариса вышла на веранду. Теплая летняя ночь ласково дохнула фиалкой, – к темноте у бани распускались скромные цветочки пахучей ночной матиоллы. Качнулись навстречу стражи-жимолости, зашелестела, словно зашипела растревоженная змея, высокая крапива. Серая мрачная луна стояла ровно над банной трубой.
