Герман молча созерцал эту картину не больше минуты, потом, видимо, чисто автоматически, непонятно зачем поднял один из стульев, но садиться не стал. В его взгляде сквозила какая-то пустота и было совершенно невозможно понять, какие эмоции сейчас он переживает. Не глядя на Степана, он хладнокровно спросил:
– Что в остальных домах?
– Все дома обесточены, везде беспорядок, но кровь заметил только здесь.
– Это любопытно, – сказал Фридман. – Теперь в лабораторию.
Они быстрым шагом пересекли станцию в обратном направлении и подошли к высокому зданию. Чтобы войти в дом, нужно было прежде подняться на своеобразную веранду, преодолев несколько ступенек лестницы. Только сейчас Герман обратил внимание, что единственное окошко заколочено снаружи чем-то вроде обломков ДСП. Дверь была также заблокирована несколькими досками, прибитыми толстыми гвоздями. Учёный кивнул Царицыну, и тот навалился на фомку всем весом, пытаясь отодрать одну из досок. Наконец ему это удалось, и он взялся за вторую, которая уже поддалась намного легче, как вдруг изнутри прогремел выстрел, и от двери откололся большой кусок дерева в нескольких сантиметрах от головы Степана. Полярника, выронившего лом, как ветром сдуло с веранды, и он затаился внизу, испуганно переводя взгляд то на дверь, то на своего шефа.
– Эй, вы что там, спятили?! – заорал Герман, на всякий случай отойдя в сторону и застыв между дверью и заколоченным окном.
В ответ он услышал чей-то хриплый голос:
– Будьте вы прокляты! Уходите прочь, твари!..
– Не стреляйте! – крикнул учёный. – Мы свои, я – Фридман, вы разве не слышали о том, что мы идём к вам?
На минуту воцарилась тишина, затем раздался тот же голос, но уже с другой, с более мирной интонацией:
– Чёрт, это ты, Герман?
– Да, это я, – ответил учёный. – Шахицкий, это ты?
Распахнулась дверь, и наружу осторожно высунулась чья-то голова в меховой ушанке. Человек посмотрел на Фридмана, и его лицо расплылось в лучезарной улыбке. Мужчина в синем, разодранном на плече пуховике, вышел на веранду, держа в руках «Сайгу», охотничье ружьё.
– Вы больше не будете стрелять? – тихо подал голос Степан.
Мужчина, проигнорировав вопрос, посмотрел на фомку, валявшуюся на дощатом настиле, и быстро поднял её.
– Оружие, – сказал он, еле шевеля посиневшими губами. – Нам нужно оружие.
Он суетливо огляделся.
– Этих нет. Все ушли, отлично! У нас будет немного времени…
– Может, войдём в дом, – сказал Фридман, с удивлением осматривая Шахицкого.
