И тоскливый плач в ночи.
Время остановилось, застыло.
Смежаются веки.
Бесшумно раздвинув перепутанные тьмою кусты, у костра присаживается Дед. Морщится. Похмыкивает, будто собираясь начать разговор. Но молчит. Рядом с ним двое. По левую руку — Гдламини, только не та, измученная, что дремлет у ног, а сияющая, ясноглазая, божественно прекрасная в белом свадебном платье. По правую — незнакомый широкоплечий воин. Мускулистые руки и грудь иссечены шрамами, вокруг шеи — тройное ожерелье из длинных, жутковатых на вид клыков и когтей. Спокойное лицо удивительно знакомо, хотя нгуаби мог бы поклясться, что видит воина впервые…
Почему часовые молчат?
Почему не поднимают тревогу?!
Странно…
Спи, малыш, я здесь, — негромко говорит Дед.
Спи, сынок… Все хорошо… — кивает тесть.
Спи, любимый, — улыбается Гдлами.
Мрак.
Тишина.
Покой.
И голос сержанта:
— Пора, тхаонги!
…Проснулись рано.
Бритоголовый проводник постарался на совесть: даже Убийца Леопардов не отыскал бы лучшего места для засады, нежели этот неглубокий овражек, пологие склоны которого густо заросли бамбуком и мелким колючим кустарником, а к тропе подступали тяжелые надолбы валунов…
За поворотом соорудили завал. Наконечники копий, ттаи и къяххи вымазали глиной, чтобы невзначай не выдали отблеском. Умеющие обращаться с гранатами получили по две штуки из трофеев, взятых в первой вылазке.
Воины подходили к Вождю, преклонив колено, отдавали яркие тао-ттао — походные бусы и надевали тао-мг — бусы смерти. На юных лицах не было ни страха, ни тревоги. Чтя заветы предков, дгаадвали готовились к битве, как к свадебному пиру…
Один за другим, по старшинству и заслугам:
— Воин Ккимбо вва Нзули готов к битве, о Светлоликий!
— Хой, Ккимбо!
— Воин Сесе Секу T'Ma готов к битве, о Светлоликий!
— Хой, Сесе Секу!
— Воин Кансало Ут'ту-Укку готов к битве…
— Хой, Кансало!
— Воин Бомбоко гге Бомбоко готов…
— Хой, Бомбоко!
— Воин Манса Нген-Тали…
Гдламини стоит, неестественно выпрямившись, полузакрыв глаза. Черты заострились, голос хрипл и по-мужски низок. Она сейчас не похожа на себя. Неудивительно! Накануне первой битвы устами Вождя говорит сам Светлоликий Тха-Онгуа, определяя судьбы мужчин, вставших на тропу войны.
— Воин ТТатаури Мхлангу…
— Хой, ТТатаури!
Все. Прошел последний из рядовых.
Теперь черед командиров.
— Мвамби Мкиету Джамбо К'Клаха б'Дгахойемаро готов к битве, о Светлоликий!
— Хой, мудрый Мкиету!
— Ефрейтор Мгамба вва Ньякки б'Дгахойемаро готов к битве, о Светлоликий!
