– Это все ваша слепая вера. Понаплодили уродов: не фанатик, так отморозок. И знаешь, что, Пин? Ты меня, конечно, прости, но это уже не религия, а терроризм чистой воды.
Он наполняет очередной стакан. Осушает залпом.
– Вот где настоящий экстремизм. Куда там Братству! Рай после смерти, Ад на земле, весь этот ваш сраный Апокалипсис – ложь и провокация. Провокация, – остановившись посреди палаты, Нано перекатывает слово на языке. – Все это – сплошное вранье. Фон, защита…
Еще стакан. Вода течет по глотке, как по стеклянной. Внутри – водоворот. Вокруг – ни пятнышка, ни пылинки, вдобавок стеклянная дверь – сомнительный заслон от снующих по коридору посетителей и врачей. Словно голый, лишенный защитного слоя, и дело не в оставленном в спецхранилище комбинезоне.
– Все счетчики по нулям. Мы их притащили из Института. Целых девять. Как доказательство.
У Нано в кармане – брелок, блокирующий все прослушивающие и записывающие устройства в радиусе трех метров. Такой Братство выдало каждому из Рейда. Рейда с большой буквы.
– Кстати, Пин, без комбинезонов не так жарко, как в них. И настоящий ветер – это такое странное ощущение. Знаешь… – Нано отвлекается на суету в коридоре, мимо палаты толпа врачей мчит одну за другой три тележки. Людей так много – не разглядеть, что случилось. – Хотя, Пин, не буду рассказывать, чтобы кайф тебе не ломать. Когда выберешься отсюда, никто комбинезоны носить уже не будет. Я тебе точно говорю. Старшие сейчас готовят операцию. Надо ведь все грамотно сделать, чтобы не подставиться. Вот увидишь, все не зря. Мы будем героями, Пин. Прикинь, героями! И ты, кстати, тоже.
Пин моргает, не переставая.
Нано наливает четвертый стакан и, не донеся его до рта, сгибается, блюет на стерильный пол.
Водой.
Желчью.
Кровью. Дергаясь от каждого спазма всем телом.
Ноги не держат, ладони натирает жесткое половое покрытие. Вдохнуть бы. У Нано не получается и уже непонятно, что еще может рваться наружу через обожженное желудочным соком горло. Он позволяет себя унести кому-то в белом – сквозь слезную муть на глазах не отличить стену от двери, а пол – от потолка, не то, что лица. Вдогонку несется: «Похоже, еще один», и кровь в висках отстукивает морзянкой: «Неправда. Все не так. Я не хотел».
