“Значит, при таком тесном контакте ничего нельзя утаить”, – догадался Коннор.
Чтобы скрыть смущение, он заговорил вслух:
– Я стыжусь того, что происходило в те времена, когда я жил в первой семье, куда отдал меня Круг Рассвета. Тогда я подолгу оставался наполовину пантерой, наполовину ребёнком. Так мне было проще, а мои приёмные родители не возражали.
– Я тоже не была бы против, – отозвалась Галия. – В таком виде ты прекрасен.
– Однажды, когда я сидел на коленях у моего приёмного отца, а он читал мне сказку, меня вдруг что-то испугало – какой-то шум на улице, может быть, гудок машины. Я сорвался с места и спрятался под стол.
Коннор сделал паузу, чтобы перевести дыхание. Он почувствовал, как Галия крепче обняла его.
– А затем… приёмный отец пытался меня успокоить. Но я не мог думать ни о чём, кроме опасности, мне было очень страшно. И я накинулся на него, выпустив когти, – в то время я мог выпускать и втягивать их, – и был готов сделать что угодно, только бы удрать…
Он опять замолчал. Воспоминания были очень мучительными.
– Его пришлось отвезти в больницу. Не помню, сколько швов наложили на его лицо. Зато мне отчётливо запомнилось, как меня отдали в другую семью. Я не виню первых приёмных родителей, отказавшихся от меня. Мне всегда хотелось попросить прощения у того мужчины.
Коннор умолк, словно израсходовал все силы. Слышалось только дыхание Галии, и почему-то эти размеренные звуки успокаивали его.
Наконец она тихо спросила:
– И это всё?
Вздрогнув, Коннор поднял голову и в удивлении переспросил:
– А разве этого мало?
– Коннор… ты же был ребёнком. И никому не хотел зла. Просто вышел несчастный случай. Ты напрасно винишь себя.
– Нет, не напрасно. Если бы я не поддался инстинктам…
– Но это ведь нелепо. Обычные дети постоянно делают глупости. Ты станешь винить четырёхлетнюю малышку, упавшую в бассейн, за то, что взрослый человек утонул, спасая её?
Коннор доверчиво положил голову на её плечо:
– Конечно, не стану.
– Тогда почему ты упрекаешь себя за то, в чём нет твоей вины?
Коннор не ответил, но ему показалось, словно с его плеч свалилась тяжёлая ноша. Галия не винит его. Возможно, она права? Коннор всегда раскаивался, всегда помнил о произошедшем, но, выходит, ему нечего стыдиться. Он покрепче обнял её.
“Спасибо тебе”, – проговорил он про себя.
“О, Коннор… Ты замечательный! Ты… само совершенство”.
Пару минут Коннор молчал, а затем мысленно обратился к любимой:
“Галия, когда придёт время, выбери облик какого-то доброго животного”.
